Алекс - Пьер Леметр Страница 47

— Вас что-то смущает, не так ли? — спросил Камиль, не отрывая глаз от списка погибших.

— Ну…

Не дожидаясь продолжения, Камиль слегка повернул голову и произнес:

— Меня удивляет, что кто-то пытался заставить человека заговорить, вливая ему в горло серную кислоту. Если бы его хотели заставить замолчать — тогда другое дело. Но заговорить?..

И тут старшего сержанта Ланглуа наконец прорвало. Стойка «смирно» сменилась на «вольно». Он забыл о субординации до такой степени, что прищелкнул языком. Камиль даже хотел шутливым тоном призвать его к порядку, но отказался от своего намерения: в списке достоинств старшего сержанта чувство юмора стояло явно не на первом месте.

— Я тоже об этом думал, — сказал он наконец. — Это и впрямь странно… Вроде бы, по всему, это дело рук приезжего. То, что Масиак впустил какого-то человека с заднего хода, не обязательно означает, что они были знакомы. Но, по крайней мере, это говорит о том, что тот человек оказался достаточно убедителен, чтобы суметь проникнуть внутрь. Ну, допустим, действительно приезжий. В кафе пусто, никто не видел, как он вошел. Он хватает молоток — у Масиака под барной стойкой стоял ящик с инструментами, — бьет Масиака по голове, связывает его и так далее. Это ладно, это все есть в отчете…

— …но поскольку вы не верите, что его пытали кислотой, чтобы заставить сказать, где спрятаны деньги, вы, скорее всего, обдумывали другие версии.

Они отошли от памятника героям войны и вернулись к машине. Ветер немного усилился, а с ним и осенний холод. Камиль плотнее надвинул шляпу и запахнул полы непромокаемого плаща.

— Скажем так, я нашел одну более логичную. Я не знаю, зачем понадобилось заливать человеку в глотку серную кислоту, но мне кажется, это не имеет ничего общего с ограблением. Обычно грабители, которые убивают своих жертв, действуют быстрее и проще — сразу убивают, потом обыскивают дом и скрываются с награбленным. Если они и прибегают к пыткам, то используют жестокие, но довольно простые методы. А здесь…

— Так о чем вы подумали? Для чего использовалась кислота?

Ланглуа скривил губы и после паузы наконец произнес:

— Это что-то вроде… ритуала. То есть, я хочу сказать…

Камиль прекрасно понимал, что он хочет сказать.

— Какого именно? — все же спросил он.

— Сексуального… — выдавил Ланглуа.

Этот жандарм очень не глуп.

Сидя в машине, оба смотрели сквозь ветровое стекло на монумент в центре площади — воинственного бородача, заливаемого дождем. Камиль сообщил о других похожих убийствах, совершенных с небольшими интервалами: Бернар Гаттеньо — 13 марта 2005-го, Масиак — 28 ноября того же года, Паскаль Трарье — 14 июля 2006-го.

Ланглуа кивнул и сказал:

— Общее во всех случаях только одно: речь идет о мужчинах.

Камиль придерживался того же мнения. Итак, сексуальный ритуал. Эта девушка — если это она — ненавидит мужчин. Она соблазняет тех, кто попадается на ее пути, или же заранее выбирает их, а затем, как только представляется удобный случай, зверски их уничтожает. Для того чтобы выяснить, почему она питает такое пристрастие именно к серной кислоте, нужно сначала ее задержать.

— Она совершала по одному убийству в полгода, — подытожил Ланглуа. — Чертовски плотный график!

Камиль с ним полностью согласен. Старший сержант Ланглуа не просто изобретал другие, более правдоподобные версии — он задавал себе правильные вопросы. И в самом деле, жертвы не имели между собой практически ничего общего: Гаттеньо — владелец авторемонтной мастерской в Этампе, Масиак — хозяин кафе в Феньюа-ле-Реймс, Трарье — безработный в северном предместье Парижа. Разве что все три убийства произошли с небольшими интервалами, совершены одинаковым способом и, вне всякого сомнения, одной и той же рукой.

— Мы пока не знаем, кто эта женщина, — сказал Камиль, когда Ланглуа завел машину и повез его в сторону вокзала, — но ясно одно: мужчинам лучше не оказываться у нее на пути.

Алекс поселилась в первом же попавшемся отеле. Он располагался прямо напротив вокзала. Всю ночь она не сомкнула глаз. Но даже если бы ей не мешал грохот поездов, ей не дали бы спать крысы, населяющие ее сны, — а это уже не зависело ни от какого отеля. В этот раз ей снилась огромная черно-рыжая крыса, во сне она была огромной, чуть ли не в метр ростом, ее усы нависали над самым лицом Алекс, черные блестящие глазки пронизывали насквозь, из-под верхней губы виднелись длинные острые резцы…

На следующий день она отыскала то, что хотела, в городском справочнике. Небольшой отель в Пре-Арди. К счастью, там нашлись свободные недорогие номера. Хороший, вполне подходящий вариант, пусть даже и далековато от центра. Город ей нравился, ярко светило солнце, и Алекс прогулялась в свое удовольствие, словно туристка, приехавшая в отпуск.

Но, когда она оказалась в отеле, ей очень скоро захотелось оттуда убраться.

Причиной тому была хозяйка, мадам Занетти, — «Но здесь все зовут меня просто Жаклин!». Алекс не слишком нравилась такая манера незнакомых людей — сразу набиваться в друзья. «А вас как зовут?» Да хоть так: Лора.

— Лора? — изумленно переспросила хозяйка отеля. — Ну надо же!.. Мою племянницу так зовут!

Алекс не видела в этом ничего достойного удивления. Всех как-нибудь да зовут, имена есть и у хозяек отелей, и у их племянниц, и у медсестер — словом, у всех, но мадам Занетти это отчего-то казалось необыкновенным. Вдобавок у нее оказалась отвратительная, чисто торгашеская манера взахлеб говорить о своих многочисленных связях, скорее всего вымышленных. Это была женщина, что называется, «общительная», а поскольку она уже явно старела, то свой коммуникативный талант сдабривала настойчивым стремлением покровительствовать всем и вся. Алекс всегда раздражало это свойственное некоторым женщинам стремление быть близкой подругой половины всего мира и матерью другой половины.

Когда-то она была красива, очень хотела сохранить красоту и в этом потерпела полную неудачу. Пластические операции зачастую не омолаживают, а производят прямо противоположный эффект. При взгляде на мадам Занетти трудно сразу понять, что не так, — создается впечатление, что черты словно смещены и лицо, все еще пытаясь походить на лицо, тем не менее утратило всякую соразмерность, превратившись в туго натянутую маску с узкими змеиными глазами и десятками мелких морщинок, протянувшихся к неестественно раздутым губам. Кожа на лбу так сильно стянута вверх, что брови приобрели неестественный изгиб, а щеки уходят к вискам и свисают по обе стороны, как бакенбарды. Волосы, выкрашенные в угольно-черный цвет, уложены в сногсшибательную прическу. Когда она встала из-за стойки, Алекс непроизвольно сделала шаг назад, — воистину у этой женщины лицо злой феи. Да при этом еще такая навязчивость… Необходимо побыстрее принять решение. Алекс решила, что лучше не задерживаться в Тулузе и вернуться в Париж. Сразу не получится — хозяйка уже успела пригласить ее к себе в гости на сегодняшний вечер.