Ложь без спасения - Шарлотта Линк Страница 47

Лаура заметила, что и комиссар находит ее поведение несколько странным.

– Конечно, существует феномен преступника-подражателя, – согласился он, – но эта теория отпадает, если выясняется, что орудие преступления оказывается действительно одним и тем же, не правда ли? И кроме того: при данных обстоятельствах у так называемого преступника-подражателя должно было быть уж очень серьезное основание, чтобы целенаправленно действовать против вашего мужа. Убийство с целью ограбления, как мы уже сказали, отпадает. Могли быть у вашего мужа враги?

Лауре стало холодно. Нет, сказала она, об этом ей ничего не известно.

Полицейский вновь ухватился за предыдущую нить своих соображений.

– Эта мадам Раймонд… другая жертва… – произнес он осторожно. – Вы могли бы себе представить, что ваш муж был с ней знаком и сделал так, чтобы вы об этом не знали? Так, чтобы вы не должны были об этом узнать? – Теперь он смотрел прямо в глаза Лауре, и от него не ускользнула бы ни одна ее эмоция, ни единое малейшее движение глаз. – Могло быть так, что у вашего мужа были близкие интимные отношения с мадам Раймонд?

Самым ужасным было то, что это могло быть. Как бы категорически Лаура ни отстраняла от себя мысли об этом, она четко знала, что предположение комиссара не настолько уж далеко от истины. Петер годами изменял ей с Надин Жоли. Кто знает, не обманывал ли он ее с полудюжиной других женщин? Может быть, Надин была одновременно и преступницей, и жертвой, поскольку верила, что была единственной, но на самом деле это было вовсе не так?

Следователь попросил фрау Симон пока не уезжать из Франции и оставаться в их распоряжении, после чего еще один полицейский отвез ее домой. Она догадывалась, что комиссар, как охотничья собака, будет идти по ее следам. Благодаря многолетнему опыту, у него выработался утонченный инстинкт, и было ясно, что он не оставит без внимания ее уклончивые ответы на вопросы о любовных связях Петера.

Вечер четверга Лаура провела в постели, скрюченная, как эмбрион, и озябшая – где-то внутри ее царил холод. Телефон часто звонил, но она ни с кем не хотела говорить и считала, что имеет право уединиться. Ее мать наверняка уже была в отчаянии, потому что дочь не давала о себе знать, но в данный момент фрау Симон могла думать только о себе и своих потребностях.

В течение кратчайшего времени она стала вначале обманутой женой, а затем – сразу же вдовой. Ее мужа не сразил инфаркт, и он не погиб в автокатастрофе – какой-то сумасшедший утащил его в горы и там задушил и изуродовал ножом. Жизнь Лауры, как ей казалось, утратила всякую нормальность. Из идиллии, пусть даже явно кажущейся, но все-таки основанной на согласии, соразмерности и устойчивости, она попала в хаос из неизмеримых долгов, многолетней внебрачной интимной связи и извращенного убийцы. Симон понятия не имела, как ей со всем этим справиться, и у нее было только одно желание – куда-нибудь спрятаться и отключиться от всех мыслей. Спрятаться она смогла. Но от мыслей было не уйти.

На следующий день, в пятницу, Лаура чувствовала себя больной и обессиленной и встала только для того, чтобы сходить в туалет и приготовить себе чай из мяты. Она не стала раздеваться даже перед сном, ибо знала, что грязна и неухоженна. Телефон продолжал звонить с равными интервалами: это наверняка была Элизабет, которая постепенно теряла рассудок, и, может быть, время от времени Анна.

Анна! Фрау Симон подумала о том, что подруга сказала при их последнем разговоре, который, казалось, был сто лет назад: «Найди своего мужа, и, если возможно, найди его мертвым!»

Лаура почувствовала, как в ней зарождается истерический смех. Анна с ее беспощадными формулировками… Надо будет поскорее сообщить ей, что ее указания безукоризненно выполнены.

Около половины третьего она поднялась и села в плетеный стул на веранде. Было 12 октября, солнечный и очень мягкий день. Внутри дома неустанно звонил телефон.

Лаура смотрела на свои ноги в грязных, когда-то белых носках. Она провела целых два часа, наблюдая за игрой пальцев ног под махровой тканью. Чувства очень медленно пробивали панцирь, который образовался вокруг нее от шока, – словно птенец кропотливо и настойчиво прокладывал себе путь через скорлупу яйца.

Было около пяти часов, когда она начала кричать.

Фрау Симон не просто плакала, как во вторник, когда сидела в машине Петера, обхватив руль. Она ревела во всю глотку, выпуская наружу всю боль, весь гнев, все оскорбления и унижения, весь ужас и страх, всю ненависть и разочарование. Наклонившись вперед, она обхватила руками колени и дала своим взбудораженным чувствам вылиться наружу.

В какой-то момент Лаура довела себя до такого изнеможения, что больше рыдать уже не могла. Горло болело, и она чувствовала каждый отдельный мускул лица, настолько сильно ей приходилось корчиться во время приступа. Но оцепенение начало проходить, она смогла двигаться, и в этом движении появились первые робкие признаки, которые сулили, что этот кошмарный сон не будет продолжаться вечно.

Где-то в половине седьмого, когда уже стемнело, Лаура заметила, что мерзнет. На самом деле она мерзла уже несколько дней, но впервые у нее возникли от этого неприятные ощущения. Чувства, так долго скрытые под ватным куполом, постепенно стали снова обостряться. Фрау Симон прошла в дом, закрыла окна и двери и сложила в камине дрова и старые газеты, а потом разожгла огонь и, съежившись, села перед ним – так близко к пламени, насколько это было возможно. Тепло стало медленно проникать в ее тело. Желудок болел от голода, чего она тоже все это время не замечала. Как-нибудь позже, когда у нее появятся силы, чтобы встать, она посмотрит, есть ли в доме что-нибудь съестное. А еще ей обязательно нужен хоть глоток воды. Она почувствовала, как ее организм требовал жидкости.

В начале девятого раздался звонок на улице – перед домом, у больших ворот. На мгновение у Лауры возникла мысль, что это Элизабет, у которой сдали нервы из-за того, что дочь не подходит к телефону, и которая отправилась в путь в Ла-Кадьер. Лауре хотелось попытаться сделать вид, что ее нет дома, но в то же время она знала, что это невозможно. Женщина с трудом поднялась и нажала на кнопку, открывающую электронный замок на воротах. Послышался шум подъезжающей к дому машины, и Лаура открыла входную дверь. Перед ней стоял Кристофер с бледным лицом и робкой улыбкой. В руках он держал большую корзину.

– Я прочитал обо всем в газете, – сказал он. – Я знал, что тебе нужна помощь. Но поскольку ни вчера, ни сегодня ты не подходила к телефону, я решил просто заехать к тебе.

Женщина отступила на шаг.

– Проходи, – сказала она.

Как выяснилось, в корзине были все ингредиенты для быстрого приготовления пасты: спагетти, томаты, лук, чеснок, цукини с оливками, сливки и сыр. Хейманн сказал, что сам займется едой, и сложил на кухонном столе принесенные продукты, после чего еще раз взглянул на Лауру.

– Как ты насчет того, чтобы принять хорошую, горячую ванну?

– Горячий душ тоже подойдет, – ответила Симон и отправилась в ванную.