Строгая изоляция - Шон Блэк Страница 48

— А для какой газеты ты работаешь? — спросила Марита.

— Я фрилансер, — ответил Лок. Это была только полуправда, но выражение лица Мариты сразу подсказало ему, что она на это не купилась. Если уж на то пошло, он и сам не купился бы на такое. «Прикидываясь дурачком, не так уж и страшно облажаться», — подумал Лок.

Марита прекратила мерить шагами камеру и подошла к Локу. Она держала кончик лезвия в футе от правого глаза Лока — не настолько близко, чтобы он смог выхватить нож.

— Я тебе не верю.

Лок изо всех сил старался не моргнуть. Он знал, что возражения покажутся только более подозрительными.

— Тут уж ничего не поделаешь.

Кончик лезвия был на том же месте.

— Они уже пробовали это однажды. Посадили меня в камеру с другой женщиной. Я сделала так, чтобы у нее никогда не было детей. И в тот раз я была без ножа.

— Тебя поймали?

— Дважды. И дважды я бежала.

Лок посмотрел на нож, потом перевел взгляд на Мариту:

— Если думаешь, что я шпион, чего же ты меня не убила?

— Информация идет в обе стороны. За эти годы я узнала от своих следователей намного больше, чем они от меня.

— Чертовски верно.

— Пожалуйста, не ругайся.

Лок сделал зарубку на память. Нравится: публичное обезглавливание. Не нравится: бранить.

— Может, мне стоит позаботиться о том, чтобы и у тебя не было детей?

Она медленно опустила нож до уровня его промежности.

Лок сидел на полу, прислонившись спиной к стене камеры. Для полного соответствия образу Стива МакКуина [29]ему не хватало только бейсболки.

— Ну, так как же нам назвать детей?

Марита, устроившаяся на койке, снова направила нож ему в лицо:

— Слишком много болтаешь.

— Просто стараюсь занять время.

— Лучше подумай о том, как нам выбраться отсюда.

— Мне казалось, ты уже работаешь над этим.

Она посмотрела ему прямо в глаза:

— С чего ты так решил?

Черт. С момента, как Лок оказался в камере, он ничем не выдал, что знает о ее репутации, но сейчас он явно промахнулся.

— Ты же сама сказала, что уже дважды бежала из заключения, — возразил он, стараясь думать очень быстро.

Она усмехнулась и свесила ноги с койки. Ткнула кончиком ножа в его руку, как хозяйка проверяет, готова ли курица.

— Ты не журналист, — заметила она.

— Почему ты так решила?

— Я видела много журналистов.

Лок припомнил еще одну историю, укрепившую репутацию Мариты. Шесть прокремлевских журналистов выехали из Москвы, чтобы показать, насколько хорошо идет война в Чечне. Через неделю голову одного из них прислали в московский офис газеты в большой коричневой коробке. На следующий день пришла вторая голова. В течение следующей недели прибыли остальные. Затем начали прибывать руки. Это заняло еще две недели. Весь этот ужас продолжался около трех месяцев. Только их сердца не вернулись обратно. Скорее всего, они остались в Чечне.

— Большинство журналистов жирные, — продолжила Марита. — Потому что они сидят на заднице, засунув рыло в корыто, которое суют им власти.

— Здесь все не так, леди, — сказал Лок. — У нас свободная пресса.

— В России тоже. Они могут свободно говорить и писать все, что захотят. Но почему-то они хотят писать только то, за что им хорошо платят. Такое вот совпадение, — она продолжала смотреть на него. — Итак, кто же ты?

Похоже, она не собиралась в ближайшее время уйти с этой линии вопросов.

— Я уже сказал тебе.

— Хочешь сказать, ты уже солгал мне один раз.

— Слушай, если мы хотим выбраться отсюда живыми, надо доверять друг другу.

— Доверие требует честности.

Локу пришлось с этим согласиться. Он был на грани нарушения первого правила заключенного: придумай легенду для прикрытия и держись ее. Но обстоятельства были исключительными. Бранд может легко разрушить его версию, особенно если посчитает, что так Лока быстрее убьют. Райан изучал Мариту. В честном бою она ему не противник, несмотря на свою репутацию. Но у нее нож. Парни, которые смотрят чемпионаты по боям без правил, любят рассуждать о «бое» на ножах. На самом деле такого понятия не существует. Всего один удар, и ты быстро истекаешь кровью.

— Ладно, ты права, — сказал он.

Она спокойно слушала, пока он рассказывал ей о своей работе в «Медитек» и уточнял детали, объясняющие, что привело его к заключению в этом комплексе. Марита ничего не говорила и не выражала никаких эмоций, только иногда останавливала его, чтобы получить разъяснение относительно какой-то фразы или слова. Она отреагировала на рассказ Лока только тогда, когда он упомянул защитников прав животных и их мотивы. Сама идея показалась ей абсурдной. Лок понимал ее сомнения. Для того, кто был свидетелем убийств и сам убивал других людей, права животных были каким-то бредом. Лок хотел было повторить ту цитату из Ганди, которую выпалила Дженис с больничной койки, но потом передумал.

Он закончил и стал ждать реакции Мариты. Повисла тишина. В другой ситуации его бы это устроило, но сейчас ему нужно было добиться от нее отклика. И рассказ о прошлом, насколько он знал, был подходящим способом.

— А как насчет тебя? Почему ты здесь?

— Ты уже знаешь, кто я, — ответила Марита.

— Верно.

— Но ты не напуган.

— А должен?

— Все люди боятся призраков.

Лок обдумал эти слова.

— Наверно, я не такой, как все.

Марита изучала стену камеры, такую же невыразительную, как и она сама.

— Похоже, что так, — ответила она. — Ты еще жив. Если хочешь оставаться живым и дальше, пора всерьез задуматься о том, как нам отсюда выбраться.

Лок первым услышал, как в дальнем конце коридора открылась дверь. Он махнул рукой, и Марита вскочила с койки. Они прижимались к стене с двух сторон от двери в камеру, прислушиваясь к звукам шагов, сопровождаемым позвякиванием каталки. Послышался лязг металла, потом мужчина что-то крикнул на непонятном языке.

— Что он говорит?

— Спрашивает, кто еще здесь.

Марита прижалась лицом к двери камеры и что-то крикнула в ответ. Лок понял, что это ее имя. На родном языке оно звучало более гортанно и угрожающе.