Убийца - Джонатан Келлерман Страница 5

Однако, по правде говоря, главное в этой работе заключалось для меня даже не в успешном окончании того или иного дела. Просто любая новая ситуация позволяет человеку открыть что-то новое в самом себе. В двадцать четыре у меня уже была кандидатская степень по медицине, какое-то время я всерьез задумывался о том, не прибавить ли к ней еще и юридический диплом, но в конце концов решил, что битвы белых воротничков в суде – это не для меня. Потому что моей целью было воспитывать, а не сражаться.

Однако, к своему большому удивлению, я скоро обнаружил, что бодаться с юристами мне даже нравится. Мне приносила удовлетворение хорошая драка. Включая и те случаи, когда давать свидетельские показания приходилось мне самому. В первый раз – это было Дело Номер Восемь – я дьявольски нервничал и делал все, чтобы скрыть свое волнение от других. Но со свидетельского места я уходил, чувствуя себя победителем, и с тех пор дача показаний в суде стала одним из моих любимых развлечений, моим «адреналином». А все потому, что большинство выступающих в суде адвокатов – отнюдь не Перри Мейсоны [3]. Как правило, вызывая на свидетельское место мозгоправа, они ожидают увидеть напуганного обывателя, который будет тянуть, мямлить и заикаться, так что свидетель, проявляющий последовательность и самоконтроль, сбивает их с толку.

В конце концов в суде у меня сложилась репутация маниакально-дотошного типа, настоящего сукина сына, который уж если что заберет себе в голову, то будет стоять на своем, что ты с ним ни делай, и потому меня стали вызывать на допросы лишь в самых крайних случаях.

Но, видно, моя дурная слава еще не докатилась до старшего партнера в семейной юридической фирме из Беверли-Хиллз, который звонил мне по поводу Одиннадцатого Дела. Собственно, никакого личного интереса в этом деле у самого Стерлинга Старка не было, зато кое у кого из его коллег был, и он «решил вмешаться».

– По какому поводу, мистер Старк?

– Прочитал ваш отчет, доктор. – Пауза. – Он мне не понравился.

– О’кей.

– Вы его перепишете.

– Прошу прощения?

– Я хочу, чтобы вы переписали ваш отчет, доктор.

– Этого не будет.

– И вы даже не хотите услышать, что именно я хочу в нем изменить?

– Нет.

– То есть вам совсем не интересно?

– В моем отчете все точно.

– Это вы так говорите. Поверьте мне, доктор, вы его перепишете.

– Почему это вдруг?

– Потому что если нет, то я вызову вас в суд повесткой, как обычного свидетеля, а не как эксперта. И знаете, чем это для вас обернется, доктор?

– Просветите, мистер Старк.

– Никто не оплатит вам ваше время.

Я промолчал.

– Я буду тягать вас в суд неделями, мистер Делавэр. Я добавлю в это дело этические соображения, передам документы в архив, отложу судебное заседание, а потом проделаю это еще раз, в том же порядке. А вы все это время будете сидеть в коридорах суда на жестких скамейках и ждать до посинения задницы.

– Звучит не особенно привлекательно.

– Да что уж там привлекательного, доктор… Так мы с вами поняли друг друга?

– Хммм, – сказал я.

– Значит, я могу рассчитывать…

– Рассчитывать вам не на что.

Пауза.

– Вы не слушали, что я вам говорил? Я предупредил вас.

– Я понял, – сказал я. – Считай, что твоя попытка провалилась. И иди в жопу.

Клик – трубку положили на рычаг.

Больше он мне не звонил.

* * *

Вот почему, когда доктор Констанция Сайкс вздумала судиться со своей сестрой, Шери Сайкс, за право опекунства над Рамблой Пасифико Сайкс, несовершеннолетней женского пола, шестнадцати месяцев от роду, я считал, что уже повидал в этой системе все.

Но это дело с самого начала оказалось непохожим на остальные. Конни не приходилась ребенку родительницей и потому не имела права обращаться в суд по семейным делам, да и никаких законных оснований опекать девочку у нее тоже не было. Однако ее адвокат подошла к делу творчески и решила добиваться опекунства для своей клиентки через суд по делам о наследстве и опеке на том основании, что Шери-де не годится на роль матери, поскольку она на три месяца «бросила» ребенка с Конни, по молчаливому признанию самой Шери.

Мне еще никогда не приходилось выступать по делу о передаче опеки другому лицу, не родителю, а этот случай направила мне судья Нэнси Маэстро, двоюродная сестра судьи Стивена Йейтса, который ушел к тому времени на пенсию, но, видно, замолвил обо мне словечко кузине. Расклад при этом оставался тем же, что и в суде по семейным делам: я, как беспристрастный эксперт, буду работать непосредственно на суд, а не на одну из сторон.

Случай показался мне интересным, и я согласился на встречу с судьей Маэстро. Я как раз был в городе, где уже неделю давал свидетельские показания по делу о тяжком убийстве нескольких лиц, раскрытом в прошлом году Майло. Прогулка из канцелярии помощника окружного прокурора Джона Нгуена в Вест-Темпл до здания суда в Норт-Хилл заняла у меня всего пять минут.

Суд, где заседала Маэстро, я нашел легко: внутри было пусто, горел свет, слева от судейского места была дверь в кабинет. Вход загораживал коренастый помощник шерифа в бежевой форме. Толстые ручищи сложены на груди. Очки слегка тонированы – бледная бронза, не слишком темная, но как раз в меру, чтобы скрыть сантименты. Завидев меня, он не шелохнулся. Моя улыбка также не помогла растопить эту глыбу.

«Х.У. Ниб» – значилось на его значке. Лет ему было за пятьдесят, может быть, даже к шестидесяти, седые волосы; тяжелое, задубелое лицо в складках морщин могло бы казаться добродушным, разомкни он хотя бы на мгновение губы.

– Доктор Делавэр. У меня назначена встреча с судьей Маэстро.

Известие не произвело на него никакого впечатления.

– Ваше удостоверение личности, пожалуйста.

Изучив мои водительские права, он еще раз прошелся по мне глазами.

– Присядьте, доктор.

В прошлом году судья из криминального суда задержалась на работе после официальных присутственных часов, на нее напали и зарезали. Ходили слухи о любовном треугольнике, однако дело так и осталось открытым, и, на мой взгляд, действия помощника шерифа Х. У. Ниба были вполне оправданны.

Я занял место в первом ряду – там, где сидел бы, будь я подзащитным. Ниб пока достал рацию. Приглушенным голосом он произнес в нее несколько слов, выслушал ответ, стекла его очков с бронзовым отливом снова повернулись ко мне, большой и указательный пальцы свернулись в кольцо.