Не доверяй мне секреты - Джулия Корбин Страница 52

– Но если мы скажем, что были вместе, это будет ложь. Ты предлагаешь мне лжесвидетельство, так, что ли?

– Грейс, это же не для суда, о суде и речи быть не может.

– Тем не менее.

Я напряженно размышляю. Нет, я не смогу. Двадцать четыре года я скрывала правду, то есть лгала, но на новую ложь не могу решиться. Дело в том, что в полиции меня и не допрашивали как следует о том, как погибла Роза. Сразу приняли версию, что смерть ее – трагический несчастный случай, что никто ничего не видел и не слышал. Мне так и не пришлось оправдываться и защищаться, но я абсолютно уверена, что перед лицом Пола не смогла бы разыгрывать невиновность.

– Никак не могу поверить, что она превратилась в такую… – не уточняю, в какую именно. – От прежней девочки ничего не осталось.

– Она всегда была такой. И не только с тобой. Ты просто сейчас видишь ее с другой стороны. Курить хочется. – Он открывает дверцу машины. – Будешь?

– Нет.

Я отключила мобильник и теперь вижу, что звонил Пол. Говорить с ним сейчас не могу – после. Вместо этого набираю ему текст: «Буду дома позже. Обед в духовке».

Сижу, откинувшись на спинку, грызу ногти, совершенно расстроенная и напуганная, совсем не ожидала, что поездка в монастырь так обернется. Никакие слова, ни мои, ни Юана, на Орлу не подействовали. Кажется, даже наоборот. Чем больше она убеждалась в том, что я ужасно боюсь ее угрозы все рассказать Полу, тем тверже становилась ее решимость это сделать.

Начинается дождь, да такой сильный, что Юан возвращается в машину. Льет как из ведра. Мы смотрим на потоки воды сквозь ветровое стекло. Тяжелые, низкие тучи поливают землю, прибивают траву, в ямках и рытвинах быстро образуются лужи. Несколько овец, втянув голову и прижимаясь друг к другу, стоически ждут непонятно чего на склоне холма, копыта их скользят по его скалистой поверхности.

Я тру ладонями лицо.

– И зачем я только не читала этих проклятых писем, – говорю я.

– Да письма здесь ни при чем, – отзывается Юан. – Ею движет желание властвовать, помыкать тобой. И чувство мести.

– За что она хочет мне отомстить? – спрашиваю я, наблюдая за тем, как еще две овцы подходят к образовавшейся маленькой отаре. – Честное слово, не понимаю, зачем она после стольких лет вдруг взяла и вернулась.

– Такое с людьми бывает, согласись. Обида, которая гноится и терзает человека много лет. Потом нарыв прорывается – и вот результат.

Я опускаю руки и тоже сажусь боком, чтобы видеть его лицо.

– Что ты ей такое сказал?

– Когда?

– Только что. Перед тем, как схватил за горло.

– Сказал, чтоб отстала от тебя. И засунула свой поганый язык сама знаешь куда.

– И что она тебе ответила?

Он пожимает плечами:

– Не стоит и повторять…

– Почему ты так взбеленился? Ну, когда она плюнула в тебя?

Он качает головой:

– Ну ругалась, порола всякую чушь. Она вообще не похожа на разумное существо…

Приходится с ним согласиться. Глаза ее, когда мы уходили, сияли каким-то нездоровым восторгом, тут скорее не радость, а безумие.

– Дождь стихает, – говорит Юан. – Надо ехать домой.

– В воскресенье в лепешку разобьюсь, лишь бы не подпустить ее к Полу, – говорю я. – Уж я не стану стоять в сторонке и наблюдать, как она ему вкручивает.

– Не торопи события, – говорит он, включая зажигание. – Еще не все кончено. Далеко не все.

Мы выезжаем на трассу, и теперь он едет с нормальной скоростью. Я стараюсь успокоиться, молчу, размышляю. Не могу избавиться от чувства, что прошлое вдруг своей жестокой реальностью вторглось в настоящее. Словно все двадцать четыре года сжались в один-единственный день. И я оказалась отброшенной туда, с чего все это началось. Кажется, только что я убила Розу. Отчетливо помню, как оттолкнула ее от себя, толкнула в грудь, рука помнит это прикосновение, словно оно было вчера. Кажется, что мне снова пятнадцать лет, странное ощущение для взрослой женщины. Мне очень страшно, я в панике, хочется распахнуть дверцу на ходу, выпрыгнуть из машины и бежать куда глаза глядят.

Гляжу на Юана: он уже тоже взрослый мужчина, но во многом все еще шестнадцатилетний мальчишка, каким я его хорошо помню. Несмотря на свою спокойную и уверенную манеру править машиной, несмотря на то, что у него модный автомобиль, деньги и успех в жизни, когда он потерял самообладание в монастыре, это был уже не Юан – муж и отец семейства, добропорядочный член общества. Это был тот шестнадцатилетний юноша, горячий, настойчивый и своевольный.

Пока едем через мост и въезжаем в Файф, оба молчим.

– Может, остановимся перекусим, хочешь?

Я гляжу на часы. Уже начало четвертого.

– Нельзя. Пора браться наконец за картину для Марджи Кэмпбелл. Я и так сколько дней пропустила. Может, за работой хоть немного отвлекусь.

Он согласно кивает, и мы едем дальше.

Зайдя в мастерскую, я сразу сажусь за стол, но тут же вскакиваю и начинаю расхаживать по комнате. Юан проходит на крохотную кухоньку, расположенную между рабочей комнатой и спальней, включает чайник и сооружает сэндвич.

– Нет, сначала пойду прогуляюсь, – говорю я. – Проветрю немного мозги.

– Как хочешь, – говорит он и тычет пальцем в хлебную доску. – Сэндвич будешь?

– Нет, спасибо.

Открываю наружную дверь и на пороге понимаю, что гулять мне совсем не хочется. Поговорить – вот что мне хочется. Поворачиваюсь, подхожу к Юану.

– Орла была права, – выпаливаю я, – когда говорила, что я одной ногой живу в прошлом.

Он бросает на меня быстрый взгляд и отворачивается.

– У тебя бывает такое чувство, будто тебе все еще шестнадцать?

– Нет.

– Совсем-совсем никогда?

Он молчит, думает.

– Остались, конечно, кое-какие чувства, которые были тогда, но чтобы полностью ощущать себя шестнадцатилетним… нет, такого нет.

Терпеть не могу, когда он это делает – начинает вдаваться в подробности и описывать тонкости, казуистикой заниматься, поправлять меня, словно я какая-то недоразвитая. Так и хочется дать ему в лоб.

– А знаешь, что она заявила, когда мы уходили? Я должна сказать ей спасибо, что она не рассказала про нас с тобой Полу.

Он прекращает лить себе в чашку молоко и обращает наконец на меня внимание.

– Откуда ей про нас известно? Откуда она знает, что у нас были отношения? – спрашиваю я.

– А она и не знает! – Он сердито мотает головой. – Она берет тебя на пушку, и я почти уверен: по твоему лицу она поняла, что попала в точку.

– Не только по моему лицу. На дне рождения девочек она сказала, что ты смотришь на меня голодными глазами. Вот так прямо и сказала.