В лесной чаще - Тана Френч Страница 61

— Господи, Кэсси! Ты вела себя как дурочка! — воскликнул я.

Я сделал глоток, отставил бокал и стал массировать ее ступни.

— Говорю же, ничего не было. Он двинулся вслед за мной и засунул руки мне под мышки, словно хотел поднять в воздух, но вместо этого стал возиться с пуговицами на моей рубашке. Я спросила: «Что вы делаете?» — а он ответил: «Шарики лежат на верхней полке. Я тебя приподниму, и ты их возьмешь». Я сообразила: происходит что-то не то, хотя и не знала, что именно, поэтому вырвалась, буркнула: «Не нужны мне шарики», — и бросилась домой.

— Тебе повезло, — заметил я. Ступни у Кэсси узкие, с высоким подъемом. Несмотря на мягкие толстые носки, в которых она ходила дома, я чувствовал ее маленькие косточки и суставы. Я представил Кэсси в одиннадцать лет: худые коленки, обгрызенные ногти и огромные карие глаза.

— Да, повезло. Бог знает что могло произойти.

— Ты кому-нибудь сказала?

Мне хотелось извлечь как можно больше из этой истории: какую-то жуткую тайну, что-то темное и постыдное.

— Нет. Мне было противно вспоминать. Даже не пришло в голову, что тут замешан секс. Я понимала, что такое секс — мы с подружками только о нем и говорили, — знала, что произошло нечто плохое, он расстегивал мою рубашку, но все вместе как-то не сложила. Лишь через несколько лет, когда мне исполнилось восемнадцать, что-то напомнило мне тот случай — может, увидела стеклянный шарик, — и только тут до меня дошло: черт возьми, да он хотел меня растлить!

— А как это связано с Кэти Девлин?

— Дети смотрят на вещи иначе, чем взрослые. Теперь давай мне свои ноги, я их разомну.

— Ни за что. Разве не чувствуешь, как разит от моих носков?

— О ужас. Ты что, никогда их не меняешь?

— Только когда они начинают прилипать к стене. По старым холостяцким правилам.

— Это не правила, а обратная эволюция.

— Ладно, уговорила. — Я вытянулся на диване.

— Нет. Тебе нужна девушка.

— Бред!

— Только влюбленные могут заботиться о парнях с протухшими носками. Друзья не годятся. — Тем не менее Кэсси ловко схватила меня за ноги и стала разминать ступни. — И вообще тебе не помешаю бы побольше физических упражнений, чтобы снять стресс.

— Кто бы говорил!

До меня вдруг дошло, что мне очень мало известно насчет «упражнений» Кэсси. До знакомства со мной у нее были более или менее серьезные отношения с одним парнем, адвокатом по имени Эйден, но к тому времени как она поступила в отдел наркотиков, он уже пропал со сцены: работа под прикрытием не способствует любовным связям. Если бы с тех пор у Кэсси появился бойфренд, то я бы наверняка об этом знал. Но сейчас засомневался, так ли это. Я внимательно взглянул на Кэсси, но она с непроницаемой улыбкой продолжала массировать мне пятку.

— Другое дело, — продолжила она, — почему я вообще туда пошла. — Мозг Кэсси работает как сложная развязка на шоссе: может причудливо поворачивать в любую сторону, а потом, вопреки законам геометрии, одним головокружительным маневром оказаться в исходной точке. — Дело было не только в шариках. Тот старик был из провинции и говорил с деревенским акцентом, «стеклышки» он произносил почти как «крылышки»: «Хочешь крылышки?» Конечно, я знала, что старик говорил «стеклышки», но хотела верить, что он не сторож, а кудесник из сказки, и в подсобке меня ждет лавка чудес, где полки набиты волшебными зельями, амулетами, древними рукописями и дракончиками в клетках. Опять же я сознавала, что это просто комната и ничего там нет, но вдруг мне повезло и я буду как одна из тех девочек, которые из старого шкафа попали в другой мир? Казалась невыносимой мысль, что я упущу шанс и стану жалеть о нем всю жизнь.

Не знаю, как объяснить, чтобы вы поняли меня и Кэсси. Если бы я мог просто перенести вас в наш мир, провести по его тайным углам и закоулкам. Шансы на то, что между мужчиной и женщиной может возникнуть платоническая дружба, равны нулю, но мы вытащили из рукавов тузы и со смехом взяли банк. Кэсси являлась моей деревенской кузиной из книжек про летние каникулы, подругой детства, кого учат плавать на зудящем комарами озере и кому засовывают в купальник головастиков, с кем упражняются в поцелуях на заросшем вереском холме, а затем со смехом вспоминают об этом много лет спустя, забравшись в заветный уголок на бабушкином чердаке. Она красила мои ногти золотым лаком и уговаривала являться в таком виде на работу. Я сообщал Куигли, что, по мнению Кэсси, стадион «Кроук-парк» надо переделать в торговый центр, а потом давился смехом, глядя, как она с изумлением слушает его гневные тирады. Она отрывала от нового коврика для «мыши» надпись «Коснись меня — почувствуй разницу» и лепила мне на спину, и я ходил так полдня, ничего не замечая. По ночам мы вылезали из ее окна и, забравшись по пожарной лестнице, устраивались на крыше, где потягивали коктейли и смотрели на звезды, напевая песни Тома Уэйтса.

Нет, не то. Мне нравится вспоминать истории, они сверкают в моей памяти как чистое золото, но выше этого и, может, гораздо глубже лежит факт, что она была моей напарницей. Я не знаю, как передать то ощущение, которое даже сейчас вызывает у меня это слово, что оно значит для меня. Могу лишь рассказать, как мы обходили комнаты в пустом доме, сжимая обеими руками пистолеты и обводя ими углы, — тихие комнаты, где за каждой дверью прятались вооруженные преступники; как ночи напролет вели слежку, сидя вдвоем в темной машине, попивая из термоса горячий кофе и пытаясь играть в карты при свете фонарей. Однажды мы мчались за какими-то полоумными угонщиками в их собственном районе: за окном мелькали граффити и мусорные свалки, шестьдесят миль в час, семьдесят, я давил педаль в пол, уже не глядя на спидометр, — а потом они врезались в стену и перед нами оказался плачущий подросток. Мы обещали, что вот-вот приедут «скорая» и его мама, и он умер у нас на руках. А в другой раз в одном неблагополучном доме — побывав там, вы бы пересмотрели свои взгляды на человечество, — наркоман накинулся на меня со шприцем: мы и пришли вообще-то не за ним, а за его братом, и разговор вроде шел нормально. Неожиданно он сделал неуловимое движение, и перед моим горлом сверкнула острая игла. Пока я стоял, обливаясь потом и молясь, чтобы никто из нас случайно не чихнул, Кэсси села на пол по-турецки, предложила парню сигареты и беседовала с ним ровно час двадцать пять минут (за это время его требования несколько раз менялись: машина; наши бумажники; доза; бутылка спрайта; чтобы его оставили в покое), так рассудительно и с таким искренним интересом, что в конце концов он бросил шприц, сел рядом у стены и начал рассказывать ей про свою жизнь, пока я не пришел в себя и не надел на него наручники.

Девушки, о которых я мечтаю, — романтичные создания. Распустив длинные волосы, они грустят у открытого окна и играют на фортепьяно, хрупкие и нежные, точно бутоны роз. Но девушка, которая сражается с тобой плечом к плечу и прикрывает твою спину, — совсем иное дело. От этого бегут мурашки по спине. Вспомните, как вы в первый раз занимались сексом или просто были влюблены, как неведомая сила наэлектризовывала вас с ног до головы, пронизывала насквозь и превращала в нечто новое. Так вот: все это ерунда, полная ерунда по сравнению с чувством, когда два человека каждый день буднично доверяют друг другу собственную жизнь.