Подружка невесты - Рут Ренделл Страница 63

— Да нет же, Филипп. Его зовут Том. А это его брат — Обри Пелхэм, он брат матери Дарена, никогда не был женат, я с ним познакомилась на свадьбе Фи. Филипп, дорогой, я уверена, что никогда этого не скрывала, не держала в секрете, я всегда говорила, что встречаюсь с Обри, часто с ним вижусь. Ты ведь не станешь этого отрицать?

Он и не мог этого отрицать. Раньше он был слишком занят своими делами, чтобы обращать на это внимание. Он все время слышал имя Одри, женское имя. Но не для женщины Кристин покупала новую одежду, красила волосы, не из-за женщины стала энергичной.

— Дело в том, что он хочет на мне жениться. Ты… ты не будешь… не будешь против, если я выйду за него замуж?

Вот же оно, то, к чему он стремился, чего так сильно желал, — появление мужчины, которому можно доверить заботу о матери. Как мир может быть наполнен тем, что сегодня кажется делом первостепенной важности, а назавтра — ничем?..

— Я? Нет, конечно, я не буду против.

— Я просто думала, что должна спросить. Когда дети уже большие, по-моему, надо обязательно спрашивать их, не возражают ли они против твоего брака, хотя ты сама не ждешь от них, что они тебя спросят.

— Когда это состоится?

— Ой, я не знаю, дорогой. Я еще не дала согласия. Я думаю, что Черил пошло бы на пользу, если бы я вышла за него.

— Почему?

— Филипп, я же говорила, он социальный работник, работает с подростками, у которых подобные проблемы.

У нее все уже решено, думал Филипп, она устроила свою жизнь без меня, а я-то всегда полагал, что она беззащитная, считал, что всю жизнь ей нужно будет мое плечо. Внезапно он понял еще кое-что: его мать принадлежит к числу тех женщин, на которых мужчины мечтают жениться, и рядом с ней всегда будет человек, который захочет быть ее мужем. Быть женой — вот что у нее получается хорошо, какой бы странной и немного сумасшедшей ни была ее любовь, и мужчины это чувствуют.

Филипп смутился, и, хотя это было на него не похоже, обнял мать и поцеловал. Она улыбнулась ему.

— Меня какое-то время может не быть дома, — сказал он, — я поеду к Сенте.

Кристин ответила расплывчато:

— Хорошо тебе провести время.

Она шла в коридор к телефону, совершенно очевидно выжидая, пока Филипп уйдет, чтобы наедине сказать Обри Пелхэму о согласии сына и описать его реакцию. Филипп сел в машину, но завел ее не сразу. Нежелание возвращаться к Сенте, которое он ощутил еще дома, усиливалось. Он начинал понимать, что сильная неприязнь может являться обратной стороной страсти. Он видел в Сенте зло, видел зло в ее глазах, устремленных на него, потемневших, сверкающих. И подумал, каким же это станет избавлением, умиротворением, если он никогда больше не увидится с ней. Филипп почему-то твердо знал, что стоит ему вернуться на Тарзус-стрит, он пропадет. Но если написать? Отчего не написать ей, не сообщить, что все кончено, что их отношения — всего лишь временное помешательство, губительное для обоих?

Он понимал, что не может так поступить. Но и вернуться сейчас не может. Надо отложить это до поздней ночи. Встречу скрасит темнота. В голове Филиппа возник странный образ: он и Сента заперлись в подвале, никого не впускают, сами не выходят, боятся, прячутся. Омерзительная перспектива.

Он медленно удалялся от дома. Двигаясь в сторону Тарзус-стрит будто притягиваемый магнитом, он тем не менее знал, что наступит момент, когда он свернет с шоссе, хотя бы ненадолго. Сейчас он не может смотреть ей в глаза. Нет, только не сейчас.

Впереди был поворот, где он обычно съезжал с Эджвер-роуд и попадал на глухие окраины Килбурна. Но он поехал дальше. Филипп размышлял над тем, что мать сказала о Черил, и его начало злить такое простое решение неизвестной проблемы сестры. Отчим — наподобие полицейского, надзирающего за условно осужденными — избавит от всех трудностей? Филипп вспомнил, как когда-то, еще до встречи с Сентой, он увидел сестру именно здесь, как она в слезах выходила из магазина.

Только это был не магазин. Снизив скорость, чтобы остановиться, и припарковавшись там, где парковаться запрещено, на двойной желтой линии, Филипп вышел из машины и стал разглядывать здание, без окон, без дверей, сверкающее светомузыкой, выставляющее на улицу приманку, море мигающих красных и желтых огней. Он раньше не бывал в подобных заведениях, просто никогда не хотел. Где-нибудь на побережье или изредка в пабе у него возникал порыв пойти туда, но почти моментально пропадал, и он терял интерес к этому. Теперь Филипп вспомнил, как однажды на Ла-Манше, когда они всей семьей возвращались из отпуска, отец играл на автомате, который назывался «Адский двигатель». Название засело в его памяти, это так глупо.

Здесь тоже был «Адский двигатель», а еще «Гроза космоса», «Горячий ураган», «Апокалипсис» и «Убийца-повстанец». Филипп шел вдоль рядов, смотрел на автоматы и на играющих. Выражения лиц у них были или невозмутимые, или отстраненные, или очень сосредоточенные. У автомата под названием «Огненные колесницы» играл худой бледный мальчик с короткой стрижкой. Он сумел выстроить в ряд олимпийские факелы, и теперь монеты падали из автомата каскадом. Он выглядит как мальчик, но, должно быть, ему больше восемнадцати. Филипп читал, что тех, кому нет восемнадцати, в подобные заведения не пускают, таков новый закон, его совсем недавно приняли. Предполагается, что в день восемнадцатилетия человек вдруг становится разумным и зрелым?

Лицо мальчика не выражало ничего. Филипп был сыном игрока, поэтому знал, что парень не уйдет, положив в карман выигрыш. Действительно, тот переместился к «Грозе космоса».

Черил не было, но теперь Филипп знал, где ее найти.

Она сидела напротив него за столиком в кафе, подкупленная пятью фунтами, которые Филипп обещал ей дать, если она пойдет с ним поговорить. На какое-то время он их придержал. Филиппу стало интересно, когда Черил в последний раз мыла голову — мылась, если на то пошло. Ногти у нее были грязные. На среднем пальце правой руки болталось дешевое серебряное колечко, и он представил, как этой рукой сестра постоянно дергает за ручку игрального автомата, так машинально, как будто штампует детали на заводе, и так же равнодушно. На лице Черил были морщины, какие бывают только у молодых: складки и глубокие борозды, от которых лицо выглядит не старым, а очень изможденным.

Он наконец нашел сестру в галерее игровых автоматов на Тотнем-Корт-роуд, обойдя все подобные места на Оксфорд-стрит. Он наблюдал за тем, как она проигрывает последние деньги и обращается, уже, видимо, автоматически, с просьбой одолжить к человеку рядом. Филипп видел, как человек ей отказал, даже не взглянув в ее сторону. Он не сводил глаз с фруктов или чего-то другого на экране, и смотрел так сосредоточенно, как будто у него проверяют зрение. Филипп кивал головой, махал Черил рукой, жестами показывал, чтобы она уходила. Алые и золотые огни, равномерные и мерцающие, темная пучина этого места, освещенная точками и тлеющими огоньками, придавали залу вид театрализованной преисподней.