Год Людоеда. Игры олигархов - Петр Кожевников Страница 69

Вечером за день до его выписки в больнице погас свет. «За долги», — произнес кто-то мягким, как свежеиспеченный хлеб, голосом. Кумирова это очень насторожило, к тому же, насколько ему представлялось, в подобного рода учреждениях снабжение электричеством не должно прерываться по прихоти энергораспределяющей организации. Тотчас позвонили на подстанцию и выяснили, что причина сокрыта на территории больницы. У больных этот эпизод вызвал сверхактивное участие: их повседневное существование, а для многих унылое ожидание мучительного финала, оживилось вызовом аварийной службы, суетой возле распределительного щита, прениями о плюсах и минусах сгинувшего социализма.

В то время Игорь действительно стал по-особому относиться ко всему его окружающему: ему мерещились своеобразные сигналы в мигании электрической лампы, он пытался найти обращенный именно к нему смысл случайно услышанных фраз и слов, его наводили на длительные размышления цифры в номерах городского транспорта или на жетонах сотрудников ГАИ.

Позже это прошло, хотя Кумиров до сих пор пытается иногда разгадать шифр, заключенный в различных мировых событиях, которые, по его мнению, могут иметь к нему прямое отношение. Впрочем, навести его на раздумья способны и самые прозаические события, например, сейчас, ожидая Никандра, он увлеченно следит за вертящимися в гриле цыплятами и думает о том, какое отношение к его судьбе может иметь эта назойливо демонстрируемая ему ситуация.

Задумчивость Игоря нарушило оживление, наступившее в ресторане. Он оторвал взгляд от сочащихся жиром бройлеров и осмотрелся. Конечно, этот гомон вызван появлением Никандра, которое отметили и оба охранника кандидата в губернаторы, расположенные в разных концах зала.

«Вот тоже композиция: наиболее известный в городе киллер по кличке Электрик свободно разгуливает по кабакам, и никто его даже не пригласит на допрос, хотя материала на него, по словам тех же следопытов, хватило бы, чтобы приговорить его, как они сами выражаются, к «пожизненному расстрелу»! — Кумиров усмехнулся, поднимаясь навстречу Никандру. — Что это, особый маневр следствия? Или знаменитый мокрушник нужен кому-то пока на свободе? А для чего? Надо полагать, не для совместной игры в гольф? Во всяком случае, не только для этого».

— Здравствуй, дорогой! — Игорь Семенович коснулся бородатой щекой небритого лица Никандра. — Как самочувствие?

— Здоровеньки булы, Игорь Семенович! Да, честно сказать, неважно! — Мужчина был ниже Кумирова и не столь обширен, хотя и выглядел достаточно плотным. — Колени чего-то стали побаливать. Боюсь, не скрутило бы мне ноги. Я как-то встречался с одним человеком — дело прошлое, он больше тридцати лет в экспедициях провел, — так у него за пару лет правую ногу, как простыню на отжиме, свернуло! Хорошо, что к нему у братвы за былые дела уважуха имеется: он и банки столичные по молодости помыл, и из музеев кое-что вынес, — так его сейчас судьей назначили, которого у нас принято на разные споры приглашать. Тем и живет старик, а это, я тебе скажу, немало!

— Хочешь, я со своими врачами договорюсь: они тебя посмотрят, если надо — на обследование в стационар направят, там тебе и все остальные системы проверят, — по крайней мере, будешь знать, чего еще в ближайшую пятилетку ожидать. — Игорь сел, предложив Электрику кресло напротив. — Я, правда, и сам о своем организме не особо забочусь, но другим, видишь, подаю дельные советы. Ну так что, созваниваться с профессурой?

— Пока повременим, работы больно много. — Никандр сел и внимательно огляделся. — Вроде все свои. У меня аппетит пропадает, когда за мной шнырь сечет. Эти-то спортсмены ваши телохроны, да?

— Мои, голубчик. Ну а так, чисто по жизни, ты ничего не боишься? — Кумиров протянул Электрику меню. — Покушаем? Попьем?

— А то! Знаешь, Семеныч, я вот когда тебя вижу, так сразу жрать хочу! Ты сам по себе больно мужик аппетитный! — Никандр слегка заикался на первых слогах, а когда говорил, то очень часто мигал глазами. Он закурил и склонился над меню. — А страх что? Ты мне лучше скажи, кто не боится? Только шланги безмозглые! Давай по салатику с крабами да по черной икорочке, а потом посмотрим. Устроим себе рыбный день, если не возражаете?

— Все нормально. Я только себе еще приплюсую салат «Калигула»: люблю, когда и блюдо большое, и на нем навалено всякое-разное! — Кумиров щелкнул официанту, закованному в театральные латы легионера, и ласково посмотрел на Электрика. — А как начет коктейля «Древний Рим»?

— Положительно. Только еще «швепса» на запивку. — Выпуская дым, Никандр выпячивал нижнюю губу, и струя поднималась вверх, застилая его розовощекое лицо. — У меня после него хорошо верхний клапан прочищает. Знаешь, как немцы за столом себя ведут? Я тут встречался с одним фрицем по работе, так он сосал-сосал свое гросс-пиво, а потом как рыгнет, а по звуку — будто баран заблеял. Я на него шары вылупил, а переводчик мне говорит: не заводись, у них так принято, — он еще за столом и на нижний клапан может задвинуть! Вот это тебе великая Германия! И точно, когда по тачкам расходились, он как треснет не слабее «Авроры», я думал, у него брюки по швам разойдутся! А он, слышь, еще ножкой так подрыгал в лакированном ботиночке. Ну это, типа того, чтобы серево скорее отошло! Представляете, с кем приходится работать?!

— Да, тяжело тебе с ними! — Игорь поднял руку с бокалом. — Ну что, за нашу удачу?

— Ску-ул! — отозвался Электрик. — Меня этому словцу один швед научил. У него тоже кое-какая халтурка случилась. Они так друг друга приветствуют, когда выпивают. Ну что-то на манер нашего «На здоровье!». Давай, Семеныч!

Официант принес закуски. Мужчины начали есть. Жевательные движения Никандра были частыми и нервными, Игорь же, напротив, казалось, заглатывал пищу, почти не измельчая. Со сцены звучала арфа, под которую известная в городе танцевальная группа «Вакханки» исполняла стриптиз.

— Никандрушка, у меня к тебе назрел один вопрос, если он тебе покажется некорректным, ты не отвечай и на меня не серчай, ладушки? — Кумиров выразительно посмотрел на официанта, который, покачивая сверкающим шлемом, поспешил к столу и наполнил опустевшие бокалы. — Как ты к своим клиентам приходишь? Что им говоришь? Можешь ответить?

— Да здесь ничего секретного нет: ты же заместо меня к ним не пойдешь?! Я их через дверь спрашиваю: электрика вызывали? — Во время еды Никандр звонко цыкал зубами, в которые, очевидно, забивались раздражающие его кусочки еды. — А сам уже по щитку колочу и им в глазок пачку «беломора» сую: вот, мол, ваша заявочка! Отпирайте, недотепы, а то сейчас развернусь и вы меня еще полгода не сыщете!

— И что, открывают? — Верхние зубы Кумирова накрыли нижнюю губу: он приготовился рассмеяться. — Даже паспорт не спрашивают?

— А ты как думаешь? У меня как-то была точно такая же баба, она, кстати, администратором в гостинице работала. — Электрик показал пухлым коротким пальцем на одну из стриптизерш. — Я у заказанного клиента еще и на чай беру. У меня все эти деньжонки в укромном месте хранятся. Я раньше еще любил семейные альбомы рассматривать. Ну это в том разе, если заказ, так сказать, с доставкой на дом. Сяду на тепленького, а он еще в другой раз и трепещет, и листаю. А там и он, и родичи, — сижу, бывало, отгадываю, кто тут кому и кем приходится, жалко, что спросить уже не у кого. То есть спросить-то можно, да никто не ответит.