Хромосома-6 - Робин Кук Страница 7

Беспокойства Кевину добавляла и увиденная им струйка дыма, возносившаяся к небесам с острова Франчески. В то утро он заметил ее сразу, как пришел в лабораторию. Насколько можно было судить, дым поднимался с того же места, что и днем раньше, с отвесной стороны известняковой гряды. То, что струйка дыма стала еще заметнее, Кевина не утешило.

Даже не пытаясь втянуться в работу, Кевин стащил с себя белый халат и накинул его на спинку кресла. Есть особо не хотелось, но он знал, что Эсмеральда, его экономка, приготовит обед, а потому понимал, что обязан явиться домой.

В глубокой задумчивости, едва ли не в забытьи, Кевин одолел три лестничных марша, спустившись вниз. Несколько проходивших мимо коллег приветствовали доктора, но тот их словно не видел. Слишком глубоко ушел в свои мысли. В последние двадцать четыре часа доктор Маршалл осознал: надо действовать. Загвоздка эта сама собой не пройдет, как он надеялся еще неделю назад, когда впервые заметил дымок.

К сожалению, Кевин понятия не имел, что надо делать. О себе знал: не герой. Более того, с годами привык считать себя в общем-то трусом. Всякие стычки он ненавидел и сторонился их. Мальчиком вообще избегал любого соперничества, кроме шахмат. И вырос, можно сказать, человеком одиноким, нелюдимым.

У стеклянной входной двери Кевин приостановился. Как всегда, по ту сторону площади, под арками старой ратуши он разглядел свору экватогвинейской солдатни. Те, по обыкновению, томились скукой, бесцельно убивая время. Одни, усевшись за остатки мебели из пальмового дерева, резались в карты, другие, опершись о стену здания, лениво переругивались гортанными голосами. Почти все курили. Сигареты входили в их жалованье. Одеты солдаты были в перепачканные землей камуфляжи под цвет джунглей, изношенные солдатские ботинки и красные береты. Все были вооружены автоматами, которые или болтались на плече, или лежали под рукой.

С тех самых пор, когда пять лет назад Кевин приехал в Кого, солдаты нагоняли на него страх. Камерон Макиверс, начальник службы безопасности, который знакомил Кевина с новыми местами, сообщил, что «Генсис» наняла для охраны приличную часть экватогвинейской армии. Позже Камерон понял, что так называемый найм армии в действительности был дополнительным откупом правительству – и лично министру обороны с министром местного управления.

Кевину эта солдатня казалась скорее шайкой неприкаянных подростков, чем охраной. Лица у них цветом походили на обгорелое черное дерево. Ничего не выражавшие глаза и выгнутые дугой брови придавали охранникам вид надменный, вполне сообразный с их скукой. Кевина всегда охватывало неприятное чувство, будто солдаты спят и видят, как бы заполучить повод пустить в ход оружие.

Толкнув дверь, Кевин вышел на площадь и пересек ее. В сторону солдат он не смотрел, но по опыту знал, что по крайней мере некоторые из них глядят ему вслед, отчего по коже доктора бегали мурашки. Кевин ни слова не знал на фанге, основном из местных наречий, а потому даже не догадывался, о чем говорили солдаты.

Выйдя с центральной площади, Кевин несколько успокоился и замедлил шаг. Сочетание жары и стопроцентной влажности действовало как беспрестанная парная баня. Любое движение вызывало обильный пот. Всего несколько минут – и Кевин почувствовал, как рубашка прилипла к мокрой спине.

Дом Кевина находился чуть дальше половины пути от клинико-лабораторного комплекса до берега лимана: всего в каких-то трех кварталах. Судя по всему, небольшой городок в свое время был прелестным. Дома, как правило, покрывали штукатуркой ярких цветов и венчали крышами из красной черепицы. Нынче цвета вылиняли до бледных пастельных тонов. Ставни крепились на петлях снаружи. Большинство зданий находились в ужасном запустении, за исключением обновленных. Улицы прокладывались по немыслимому плану, зато с годами их вымостили импортным гранитом, служившим балластом для парусных судов. Во времена испанского колониального владычества достаток городку приносили продукты сельского хозяйства, в особенности кофе и какао, и этого более чем хватало, чтобы недурно содержать население в несколько тысяч человек.

Увы, после 1959-го, года провозглашения независимости Экваториальной Гвинеи [8], судьба города резко переменилась. Новый президент, Масиас Нгуема, быстро переродился из всенародного избранника в самого злобного на континенте садиста-диктатора, чьи зверства превзошли даже то, что учинили Иди Амин в Уганде и Жан-Бедель Бокасса в Центрально-Африканской Республике. Итог для страны оказался катастрофическим. После того как пятьдесят тысяч человек были злодейски убиты, треть населения, в том числе все поселенцы-испанцы, покинули страну. Большинство городов оказались опустошены, в особенности Кого, который и вовсе был заброшен. Дорога, соединявшая город с остальной страной, пришла в негодность и быстро превратилась в непроезжую.

В течение нескольких лет городу суждено было оставаться всего-навсего диковиной, которой любовались редкие туристы, добиравшиеся сюда на небольших моторных лодках из прибрежного города Акалайонга. К тому времени, когда семь лет назад здесь появился представитель «Генсис», джунгли уже начали отвоевывать у города некогда принадлежавшую им землю. Представитель оценил уединенность Кого и безграничность окружавших его тропических лесов, найдя его идеальным местом для задуманного «Генсис» предприятия с приматами. Вернувшись в Малабо, столицу Экваториальной Гвинеи, служащий «Генсис» незамедлительно вступил в переговоры с тогдашним экватогвинейским правительством. Страна была одной из беднейших в Африке и соответственно отчаянно нуждалась в иностранной валюте, так стоит ли удивляться нетерпеливости нового президента, из-за которой переговоры проходили стремительно.

Кевин в последний раз завернул за угол и подошел к своему дому. Дом, как и большинство зданий в городке, был трехэтажным. «Генсис» со вкусом обновила здание, дабы придать ему рекламно-историческую привлекательность. Вообще говоря, это был один из самых вожделенных домов во всем городке, он стал предметом зависти других служащих «Генсис», в особенности начальника службы безопасности Камерона Макиверса. Только у Зигфрида Шполлека, управляющего Зоной, и Бертрама Эдвардса, главного ветеринара, имелись такие же жилищные условия. Свою удачу Кевин приписывал тому, что за него ходатайствовал доктор Раймонд Лайонз, хотя доподлинно ничего не знал.

Дом был построен в середине девятнадцатого века в традиционном испанском стиле преуспевающим дельцом по импорту-экспорту. Первый этаж – арочный, с такими же арками, как и у ратуши, в которых изначально размещались торговые лавки и лабазы. Второй этаж предназначался для жилья, там размещались три спальни, три ванные комнаты, просторная гостиная, куда попасть можно было из всех помещений, столовая, кухня и крохотная комнатушка для прислуги. По периметру второй этаж опоясывала веранда. Третий этаж занимала огромных размеров открытая комната с полом из широких палубных досок, которую освещали две ажурные громадины люстры из кованого чугуна. Комната свободно вмещала сотню человек и, по всей видимости, использовалась для массовых мероприятий.