Храм - Игорь Акимов Страница 73

Н сел. Это получилось неожиданно легко. Вот посижу немножко — и встану, решил он. Поглядел через плечо. До солеи было совсем близко — так это теперь ему представлялось.

Откуда-то возник Искендер, присел рядом на корточки.

— Что с вами, шеф? Да на вас лица нет!.. — Искендер только теперь обратил внимание на крест. — Боже! И эту штуку вы один тащили от самого дома?..

Возле Ильи теперь стояли еще несколько человек. Н даже не пытался их разглядеть. На уровне его лица были только их автоматы и поясные ремни, увешанные воинским железом.

— Он нам нужен, Искендер? — Голос жесткий, плоский, исключающий психологические глубины. Голосдействие.

— Полагаю, мы и без него управимся.

— Тогда кончай базар. Веди.

— Да ты погляди, Петро, в каком он состоянии!.. — Судя по интонации, Искендера не впечатлила жесткость этого Петра. — Командир, — сказал он, — что у тебя во фляжке?

— Вода. — Это голос Ильи.

— Ну дай хоть воду… — Фляга возникла перед лицом Н, вода была теплая и в первый момент не принесла облегчения. Искендер это понял. — Ребята, у кого есть что-нибудь покрепче?

— С каких пор, Искендер, ты не выполняешь приказы? — Жесткий голос окрасился нехорошей эмоцией. — Повторяю: веди.

— Это Строитель. — Голос Ильи тоже изменился: по-прежнему бесцветный, он отвердел противодействием.

— Да хоть слесарь-сантехник, хоть сам дьявол! Сделаем дело, тогда и вытирайте ему сопли…

Н все-таки поднял голову и разглядел его лицо. Палач. Такая у него работа, такова его функция. Человек, который живет без души — и не знает об этом. И не задумывается об этом. Оно ему не надо. Впрочем, если у него нет души, — какой же он человек? Это нечто иное…

Зрение, слух, обоняние уже вернулись к Н, но думать он пока не мог. Пожалуй — и незачем.

— В самом деле, Искендер… — Это опять Илья.

— Ванька! И ты, Кочерга: привяжите его… ну хотя бы к колонне, чтоб под ногами не путался. — В голосе палача ничто не выдавало удовлетворения оттого, что он взял верх. Ведь иначе и быть не могло.

Сидеть было трудно, и Н опять опустился на спину. И закрыл глаза. Вот отдохну еще немного… На душе было светло. С крестом хорошо вышло, просто замечательно. Если бы крест принесли рабочие — что бы мне от этого досталось? Да ничего! А так — это мое. Мое навсегда. Смог! Все-таки смог… Правда, еще чуть-чуть не дотащил, но уж с этим-то я справлюсь, прямо сейчас и справлюсь. Такие вещи нужно доводить до конца, иначе потом всю жизнь будешь жалеть: оставалось несколько метров — и смалодушничал. Ну уж нет! — удовольствие себе не испорчу… Но устанавливать крест сегодня не буду. Во-первых, не смогу. Я всю жизнь был реалистом, и сейчас реально оцениваю свои силы. Не смогу… А во-вторых, это вовсе и не обязательно. Ведь главное — то, в чем весь смысл, — я исполню до конца. А установить крест — это совсем иное действие. Я бы даже сказал — техническое. Тут можно согласиться на помощь пейзан. Но конечно и сам поучаствую; в этом что-то есть. Я сейчас не могу назвать — что именно, но я помню, что я знал это, и знаю, что такого случая нельзя пропускать…

Какие-то двое ходили возле, что-то искали, но найти не могли, и оттого чертыхались.

— Послушай, Ванька! — В неожиданно громком голосе было радостное возбуждение. — А что, если мы его пришпилим?

И он громыхнул чем-то железным.

— Ну ты даешь! — отозвался второй. — Идея классная… Только вот Петруха нам за это не накостыляет?

— Да на кой этот дед Петрухе? Ты что — не видел, как он закипел из-за него на чурку? Не бери в голову. Они уже и позабыли о нем.

Н почувствовал, что его берут с двух сторон за руки, и открыл глаза.

— А ну, дед, помогай, а то заставим — самому придется шевелиться…

Н приподнялся — и его переложили, спиной на стойку креста. Две сильных цепких руки отвели его правую руку в сторону и прижали к перекладине.

— Вот так годится?

— Сойдет.

— Ты хоть знаешь, куда забивать?

— А чего тут знать? Удобней всего — в ладонь, но ты же видишь, какой он здоровенный. Вырвет руку. Я думаю — лучше вот здесь…

Н повернул голову. Один бандит держал его руку, прижимая ее к перекладине не только усилием, но и весом всего своего тела, у второго в руках был молоток и толстый пятидюймовый гвоздь. Ведро с гвоздями стояло рядом. Инстинктивно — прежде, чем мозг успел дать команду телу сосредоточить всю энергию в руке, — Н дернулся, пытаясь освободиться, подтянуть к себе руку, однако усилие получилось неожиданно слабым, даже жалким. Какое-то трепыхание, а не усилие.

— Но-но, не балуй! — обозлился бандит, и еще сильней придавил руку.

Собраться — и внезапным рывком…

Н не почувствовал, как гвоздь прикоснулся к коже, не почувствовал, как он прошел сквозь тело. Н услышал удар молотка — и едва уловимое ответное содрогание креста. Еще три удара — уверенных, наотмашь — видно, что привык управляться с молотком, — и руку отпустили. Боли не было. Н поглядел; гвоздь торчал из руки немного выше запястья. Точнее нельзя было разглядеть, потому что рукав ватника закрывал это место.

— Вот и молодец, дедушка. Еще потерпи маленько — и свободен.

Левую руку Н отдал покорно. Не столько потому, что теперь сопротивление было бессмысленным, сколько из-за внезапного ступора. Он видел, слышал, но воспринимал окружающее как бы со стороны. И себя видел как бы со стороны, вернее — сверху, как бы чужими глазами.

С левой рукой у бандитов получилось не так ловко. Может быть потому, что Н не сопротивлялся, а первый опыт был удачным, но они допустили небрежность, гвоздь вошел наискосок, и из раны потекла кровь.

— А, черт! — обозлился один. — Надо было прижимать сильней, тогда бы и вошло аккуратно.

— Да хрен с ним! — искренне отозвался второй. — Какая тебе разница?

— А если вытечет?

— Засохнет.

— Нет, Вань, я что-то задел.

— Ну, задел — и задел. Пошли…

Боли не было, только ощущалось тепло толчками вытекавшей крови. Рукав ватника закрывал рану, но по положению руки (она лежала не плоско, а немного в наклон) Н понял, что гвоздь пробил артерию ulnaris. Надолго меня не хватит, подумал Н. Это была констатация — без малейшего эмоционального окраса. Мысль была пустой — и потому не способной родить следующую, которая могла бы подтолкнуть к действию.

Ничего нового. Никогда не знаешь, что обнаружишь, перевернув очередную страницу. Я обнаружил чистый лист…

Тело становилось все легче; одновременно из бездонных клеточных глубин поднимался холод. Когда он поднимется к сердцу — я уже этого не почувствую. Уточним: я этого не буду знать, потому что мозг уснет раньше…

Н очнулся оттого, что кто-то тряс его за лицо, а затем (сознание уже почти прояснилось) даже шлепнул по щекам. Открыл глаза. Это был председатель. Он стоял рядом на коленях. Когда их взгляды встретились, председатель опустился на пол и перевел дух.