Девятая могила - Стефан Анхем Страница 8

– Ладно, ладно. Я поняла твою мысль. Но…

– И мое любимое. Ты знала, что датские строители по закону вынуждены применять блеск для губ с солнцезащитным фактором, если они работают на открытом воздухе?

– Это шутка.

– Нет! Это правда!

Они рассмеялись, и Малин опять подняла свой бокал.

– Твое здоровье!

– Знаешь, я тебе очень завидую.

– Завидуешь? Если ты о моей беременности, то я с удовольствием с тобой поменяюсь.

– Почему? Разве это не прекрасно?

– Что прекрасного в том, что ты ходишь как жирная утка и у тебя все болит? Пойми меня правильно. Я совсем не против иметь детей. Правда. А в том, что это близнецы, я вижу только большой плюс. Детей двое, а время, когда они маленькие, – одно. Но беременность… Если уж совсем честно, с каждым днем я ненавижу ее все сильнее и сильнее.

– Правда? Не может быть.

– Ты ведь сама сказала, что у меня не очень радостный вид. По-твоему, с чем это связано, если не с… – Малин показала одной рукой на свой живот, взяв другой бокал с вином. – Первые недели мы с моим мужем Андерсом шутили, что он должен что-то выбрать – беременность, роды или кормление. Теперь это уже не шутка. Если он скоро не возьмет все на себя, ничего не будет. Вот тебе добрый совет: никогда не подвергай свое, не побоюсь этого слова, потрясающее тело такому.

– Нет, мне это пока не угрожает.

– Ты что, одна?

– Нет, но мы с моим любимым слишком мало трахаемся.

– Трахаетесь? – Малин проиллюстрировала, введя палец одной руки в кольцо между большим и указательным пальцами другой.

Дуня кивнула.

– Мы об этом говорили, и даже пробовали составить расписание, чтобы, по крайней мере, заниматься этим раз в неделю, только ни черта не помогает.

– Ты его любишь?

– Карстена? Конечно, люблю. Летом мы поженимся и планируем после этого переехать в Силькеборг.

– Силькеборг? Это ведь в Ютландии? Извини, но что вы там будете делать?

– Карстен возглавит аудиторскую фирму своего отца.

– А ты что будешь делать? У тебя же здесь карьера.

– Да, но… Я же все равно не стану работать полный рабочий день, пока у меня будут маленькие дети.

– Дуня, а теперь послушай меня. – Малин наполнила их бокалы.

– Смотри, не переусердствуй.

– Теперь говорю я, – сказала Малин. – Я никогда никому этого не говорила и, возможно, никогда потом не скажу. Но… Послушай. Ты не должна иметь детей. Во всяком случае, не от этого Карстена или как там его.

– Почему ты это говоришь? – Дуня отставила бокал.

– Если рядом с тобой лежит такое тело, как у тебя, надо быть очень специфическим человеком, чтобы мало «трахаться», позволь мне эту откровенность.

– Откровенность?

– Вот что: или Карстен законченный гомосексуалист, или он тебя не любит. И тогда вопрос: любишь ли ты его?

– Ясно, что мы любим друг друга. Что, черт возьми, дает тебе право приехать сюда и…

– Я говорю только то, что вижу.

– И что ты видишь?

– Я вижу женщину, которая… которая… Да все говорит само за себя. Весь план с этим Карстеном кажется совершенно… – Малин замолчала, внезапно поняв, что идет по тонкому льду. Она отставила бокал и закрыла рот рукой. – Боже мой, извини. – Она далеко не в первый раз просто болтала и сказала именно то, что думала. Но первый раз это случилось с человеком, которого она едва знает. – Извини… Прости. Беру все свои слова обратно. Я совсем не хотела влезать и… Боже, как глупо. Не знаю, что на меня нашло.

– Может быть, хорошего понемножку?

– Наверное. К тому же с моими гормонами не шутят. Самое лучшее – держаться на расстоянии, что бы я сама с удовольствием сделала.

Дуня рассмеялась и подняла свой бокал.

Под звуки сингла «Black Mirror» канадской инди-рок группы Arcade Fire Фабиан Риск смотрел на залив Риддарфьерден, в котором отражался свет тысяч освещенных окон на возвышенностях южной части города. Его поразила красота этого зрелища. От воды шел пар, манящий и в то же время обманчивый – словно было тепло.

Un! Deux! Trois! Dis: Miroir Noir! [1]

Хотя на самом деле еще несколько часов, и залив покроется льдом.

Он сделал тише и стал искать ее номер. Она подошла через два гудка.

– Привет, сколько лет, сколько зим.

– Да, скоро будет два года, как ты от нас ушла. Извини, если звоню слишком поздно, – на всякий случай сказал он, хотя голос у нее был вовсе не сонный.

– Ничего страшного. Время еще детское, ведь ты меня знаешь.

– Откуда мне знать, может быть, ты остепенилась, завела семью и стала жаворонком.

На другом конце трубки послышался ее смех. Для Нивы Экеньельм классическая семейная жизнь была такой же невероятной, как жизнь на Луне. В течение шести лет они были коллегами в Государственной криминальной полиции, где она работала следователем в области информационных технологий, или научным фантастом, как они это называли. То, что Нива оставалась на работе, когда все остальные уходили, работала до глубокой ночи и уходила домой только на следующее утро, когда сотрудники начинали приходить на работу, было скорее правилом, чем исключением.

Несколько раз Фабиан составлял ей компанию и проводил ночь в отделе. Чаще всего потому, что расследовал дело, которое не давало ему спать, но иногда он просто пользовался случаем и разгребал завалы на своем письменном столе.

Каждый раз Соня так сильно ревновала, что это грозило подорвать их отношения. В каком-то смысле он мог ее понять. Нива обладала обаянием и внешностью много выше среднего. К тому же она вела себя определенным образом. Вначале он считал, что так она ведет себя со всеми мужчинами. Но вскоре до него дошло, что она с ним флиртует. Хотя он дал понять, что не заинтересован, она продолжала свои намеки и все меньше скрывала свои намерения.

Но в этот раз он преследовал свой интерес.

– Фабиан, что я могу для тебя сделать? Ты же не развелся?

– Нет, до этого пока не дошло, – Фабиан сразу же пожалел о своих словах и попытался спасти ситуацию, рассмеявшись. – Шутки в сторону, мне нужна твоя помощь в деле, которое должно остаться между нами.

– Это может подождать до завтра?

– Лучше не надо.

Он зацепился взглядом за Мюнхенскую пивоварню по другую сторону залива Риддарфьерден и стал считать зажженные окна, слыша, как Нива ходит взад-вперед на высоких каблуках по скрипучему паркету.