Тряпичная кукла - Дэниел Коул Страница 8

Главный тюремщик поднял глаза и увидел, что Бакстер с Эдмундсом с понимающим видом закивали головами. Но когда он вернулся к рапорту, они переглянулись и недоуменно пожали плечами.

– Полицейские из местного отделения выставили у его палаты круглосуточную охрану, надеясь, что он выживет, и провели у дверей в общей сложности двадцать один час. Он умер около одиннадцати утра.

Начальник снял очки и захлопнул папку.

– Боюсь, что больше мне вам нечего сообщить. За дополнительной информацией обращайтесь непосредственно в больницу. У вас все?

Он сделал еще глоток горячего кофе и отодвинул чашку подальше, опасаясь опрокинуть на себя крутой кипяток. Бакстер и Эдмундс встали, собираясь уйти. Эдмундс улыбнулся и протянул начальнику руку.

– Спасибо, что уделили время… – начал он.

– Здесь нам больше делать нечего! – резко бросила Эмили, переступая порог.

Эдмундс смущенно отнял руку и побежал за ней. Дверь наподдала ему под зад. Но не успела она захлопнуться, как Бакстер резко повернулась, вихрем влетела в кабинет и выпалила последний вопрос:

– Черт. Чуть не забыла. Когда Халида увозили из больницы, вы точно уверены, что у него была голова? – Начальник ошеломленно кивнул. – Спасибо.

* * *

Комната для совещаний отдела по раскрытию убийств и других тяжких преступлений грохотала аккордами песни «Гуд вайбрейшнз» в исполнении «Бич Бойз». Волку всегда легче работалось под музыку, к тому же час был еще ранний и он вполне мог себя ею побаловать, не досаждая окружающим.

Теперь на нем была мятая белая рубашка, темно-синие джинсы и единственная, незаменимая пара туфель – «Лоук Оксфордс» ручной работы, которые стали для него самой экстравагантной и дорогой в жизни покупкой. Детектив смутно помнил те времена, когда их у него еще не было и ему, вконец измученному после девятнадцатичасового дежурства и поспавшему каких-то пару часов, приходилось надевать сшитую явно не по его мерке обувь.

Он увеличил громкость, не замечая зажегшегося экрана телефона, лежавшего рядом на столе. Волк сидел один в комнате, которая запросто вмещала три десятка человек и использовалась настолько редко, что даже сейчас, спустя год после ремонта, в ней по-прежнему стоял запах нового ковролина. Вдоль стены тянулась стеклянная матовая стена, отделявшая совещательную комнату от помещения, в котором работали сотрудники отдела.

Подпевая невпопад в такт музыке, детектив взял со стола еще одну фотографию и в припляс подошел к большой доске, стоявшей в передней части комнаты. Прикрепил ее, отступил на шаг назад и полюбовался проделанной работой: увеличенными снимками различных частей тела, наложенными друг на друга и образующими две версии жуткой фигуры – вид спереди и вид сзади. Волк еще раз вгляделся в восковое лицо, надеясь, что он не ошибся и что теперь ему будет спаться чуточку лучше, зная, что Халид наконец мертв. К сожалению, Бакстер после посещения тюрьмы пока так и не подтвердила его догадку.

– Доброе утро, – произнес за спиной голос с грубоватым шотландским акцентом.

Увидев входившего в комнату напарника, Волк тут же уменьшил громкость и отказался от танцевальных па. Детектив-сержант Финли Шоу служил в их отделе дольше остальных. Человек он был спокойный, но вместе с тем и суровый, от него вечно пахло табаком. В возрасте пятидесяти девяти лет он обладал обветренным, задубелым лицом и носом, который ему неоднократно ломали и который ни разу не сросся правильно.

Когда Волк после «инцидента» вернулся в строй, Финли стал для него «нянькой», точно так же, как для Эдмундса детектив Бакстер. Они заключили между собой джентльменское соглашение: Волк берет на себя львиную долю работы, а Финли, медленно дрейфующий к пенсии, за это подписывает еженедельные рапорты наблюдения за ним.

– Две левые ноги получились просто отвратительно, – проскрежетал Финли.

– Я скорее музыкант, нежели художник, – сказал в оправдание Волк, – и тебе это известно.

– Что-то я сомневаюсь. Я лишь хотел сказать, что… – Финли подошел к стене и ткнул пальцем в снимок, который Волк приколол последним, – у тебя здесь две левые ноги.

– Ха!

Волк порылся в куче фотографий с места преступления и, наконец, нашел нужную.

– Знаешь, время от времени я специально проделываю подобные штучки, чтобы у тебя сложилось впечатление, будто ты мне по-прежнему нужен.

– Кто бы сомневался, – улыбнулся Финли.

Волк заменил фотографию, и они с коллегой уставились на пугающий коллаж.

– В семидесятых годах я принимал участие в расследовании похожего дела, – сказал Финли. – Чарльз Тенисон. – Волк пожал плечами. – Он оставлял нам части тел: там ногу, здесь руку. Поначалу мы думали, что это случайность, но оказалось, что это не так. На каждом фрагменте было что-то вроде метки. Он всячески давал нам понять, кто их убил.

Волк подошел ближе к стене.

– У нас на левой руке присутствует кольцо, а на правой ноге шрам от операции. Для отправной точки негусто.

– Не волнуйся, будут и другие зацепки, – сухо бросил Финли. – Человек, не оставивший после такой резни ни капли крови, не случайно подсунул нам это кольцо на руке.

В благодарность за эти рассуждения, заслуживающие самого внимательного рассмотрения, Волк громко зевнул прямо Финли в лицо.

– Кофейку? К тому же мне надо покурить, – сказал Финли. – С молоком и два сахара?

– Неужели нельзя запомнить? – спросил Коукс, когда Финли направился к двери. – Обжигающий, двойной, с капелькой молока и обессахаренным карамельным сиропом.

– С молоком и два сахара! – воскликнул Финли, выбежал из комнаты для совещаний и чуть не столкнулся в дверях с коммандером [4] Ванитой.

Элегантно одетую индуску Волк узнал сразу – она регулярно появлялась на экране телевизора, а также присутствовала на одном из бесчисленных заседаний и комиссий, через которые ему пришлось пройти, чтобы восстановиться в полиции. Причем, насколько он помнил, выступала против. Когда он замешкался, уступая ей дорогу и отходя к доске, она остановилась и сказала:

– Доброе утро, детектив-сержант.

– Доброе.

– У меня такое ощущение, что это не отдел по расследованию убийств, а цветочный магазин.

Волк в замешательстве посмотрел на отвратительный коллаж за спиной, чуть не во всю стену, перевел взгляд обратно на коммандера и понял, что она показывает на офис, где на столах и сейфах для бумаг красовалось несколько дюжин экстравагантных букетов.

– Вот вы о чем. Их присылают уже целую неделю, – объяснил он. – По-видимому, это связано с делом Муниса. Такое ощущение, что местные жители, все как один, решили завалить нас цветами.