Зов издалека - Оке Эдвардсон Страница 89

Он прошел по бульвару, свернул, не доходя до банка, налево и зашел в первый же ресторан под названием «Йенсен Бефхус». Его посадили за свободный стол. Официантка внимательно на него посмотрела и спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Он заказал бокал вина и бутылку «Рамлёсы», пробежал глазами меню и попросил принести бифштекс. Рыбных блюд не было.

Ресторан постепенно наполнялся. Винтер ждал заказ и наблюдал за новыми и новыми гостями — парами и компаниями. «А я сижу один как дурак…» И в тот момент, когда ему в голову пришла эта горькая мысль, официантка принесла вино и воду и спросила, все ли у него в порядке. «Зависит от того, что ты имеешь в виду», — подумал Винтер, но вслух сказал:

— Спасибо, в порядке.

В ресторане пахло жареным на углях мясом и вином. Помимо зала, здесь было несколько кабинетов. Рядом с ним, держась за руки, сидела молодая пара. Через проход заказывала ужин семья шведов. Дети то и дело бегали к стойке, чтобы самим выбрать мороженое. Маленькая девочка споткнулась, и порция ванильного мороженого приземлилась точно на ботинок Винтера как раз в ту секунду, когда он собирался прикурить сигариллу. Девочка заплакала и показала подбежавшей матери на ботинок. Женщина хотела что-то сказать, но Винтера внезапно разобрал смех, незажженная сигарилла выпала изо рта и упала в мороженое. Смех перешел в хохот. Это было и вправду смешно — столько происшествий в такой короткий отрезок времени.

— Извините. — Официантка принесла чистое махровое полотенце. — Дети просто с ума сходят, когда дело доходит до мороженого. Надо бы нам отменить это самообслуживание…

— Все в порядке, — сказал Винтер, отсмеявшись, и вытер мороженое с ботинка. — Блестит еще лучше, чем раньше.

— В качестве компенсации мы приглашаем вас что-нибудь выбрать.

— Спасибо, все и так прекрасно…

— Что-нибудь к кофе?

— И к мороженому, — пошутил Винтер, и она засмеялась. У нее оказался очень красивый, мелодичный смех.

Он выпил кофе. Хотел заказать коньяк, но раздумал. Официантка все время выказывала признаки повышенного внимания и, похоже, огорчилась, когда он ушел. Около тридцати. Миловидная, по-датски светлые, песочного цвета, волосы.

В центре по-прежнему толпился народ. Винтер пошел назад по бульвару. У вокзала людей стало поменьше. Вечер был настолько теплый, что он расстегнул пиджак.

У кафе «Бульвар» напротив отеля он заметил двоих мужчин. При его приближении они зашли в помещение. Окна были открыты, и до него доносился полупьяный гомон посетителей. Винтер пересек улицу. Один из двоих показался в окне кафе. Винтер закурил сигариллу, что позволило ему еще раз украдкой посмотреть на окно — мужчина по-прежнему выглядывал из-за шторы.

Только этого не хватало, подумал Винтер. Это же те самые, я их видел у Торгового банка с гамбургерами. Город не так велик, но все же… Он открыл машину и сделал вид, будто ищет что-то в бардачке. Мужчина так и стоял в окне, слегка переместившись, чтобы лучше видеть.

Винтер запер машину, обогнул угол, зашел в отель и взял ключ. Лифт где-то застрял. Он взбежал по лестнице и подождал немного перед дверью, пока сработает реле времени и свет в коридоре автоматически погаснет. Приоткрыл дверь и нырнул в темноту. Номер таинственно серебрился в слабом уличном освещении. Он на четвереньках прополз к окну и медленно встал, скрываясь за шторой. Окна кафе «Бульвар» отсюда не видны. Из кафе «Майорка» вышел, качаясь, пьяный тип и что-то заорал. К нему тут же подошел приятель-алкаш и тоже что-то крикнул по-датски.

Наконец справа возникло какое-то движение. Винтер отступил в глубь комнаты, не отрывая глаз от двоих мужчин, переходящих площадь. Он был совершенно уверен — это те же самые люди. Наблюдательность ему никогда не изменяла. Это часть его работы. Более того — именно благодаря обостренной наблюдательности он делал свое дело хорошо.

Проходя мимо, мужчины подняли головы и посмотрели на его окно. «Они не могут меня видеть», — подумал он. Один из них так и шел, задрав голову, и Винтер не шевелился.

Потом они исчезли.

Пойти, что ли, за ними? Ничего глупее и придумать нельзя. Они же не знают, что я их вычислил. А может, это случайность. Или естественный интерес к приехавшему из Швеции полицейскому комиссару… инспектору.

Винтер проснулся от чудовищного шума. Он спал как убитый — без снов, без пробуждений, — вчерашняя усталость давала о себе знать. Было еще рано, в номере только начинало светлеть. Он полежал пару минут, приходя в себя и гадая, что это за шум. Потом встал и почувствовал, что даже пол под ним вибрирует. Что же это может быть? Утренняя разминка байкеров? Непохоже… Он посмотрел на часы — половина седьмого, почему-то не прозвонил будильник… А тот тут же и прозвонил. Он подошел к окну. Рядом с телефонным киоском стоял грузовик, от которого тянулся шланг в канализационный колодец. Конечно, подумал он, не успеешь в кои-то веки поселиться в их отеле, как они ни свет ни заря начинают отсасывать ил из канализационных труб. Черт с ними, все равно пора вставать.

Грязное стальное небо. Автобусы подходят один за другим и увозят куда-то несчастных, невыспавшихся пассажиров. Двое солдат, как и вчера, неподвижно стоят у парковки. «Значит, вчера они охраняли не мою машину, — мысленно улыбнулся он. — Должно быть, здесь у них постоянный пост».

Ассенизаторы начали дергать какие-то рычаги, шум прекратился, шланг втянулся в машину, и они пошли завтракать. Сразу, словно кто-то нажал на кнопку, включилась негромкая симфония пробуждающегося города.

Коридоры в «Парк-отеле» были устланы красными коврами с монограммами. Лестницы скрипели. Радом с его номером висели картины Элин Херте Йесперсен, написанные в 1918 и 1919 годах. Пейзажи в минорных, коричнево-золотистых тонах. Заброшенные церкви, засохшие деревья… Как тут не задуматься о бессмысленности жизни? Он походил от картины к картине, безуспешно пытаясь найти хоть одно живое существо. Полуразрушенные дома и мертвая природа. «Никогда не видел более мрачной живописи, — подумал он и улыбнулся. — Интересно, почему хозяева решили повесить именно эти мизантропические полотна?» Но было здесь что-то симпатичное… Во всяком случае, отсутствовали равнодушие и стремление угодить случайным гостям. И одно это опровергало тезис насчет бессмыслицы бытия. «Смысл жизни в том, что мы должны умереть», — сказал он как-то Ангеле, и она очень огорчилась. Надо будет вечером ей позвонить, а сейчас — время morgenmad, утреннего приема пищи… Что ж, вполне рациональное название завтрака.

Молодой полицейский проводил Винтера в отведенный ему кабинет, и почти тут же появилась Микаэла Польсен.

— За мной слежка, — первым делом сообщил Винтер.

— Ничего удивительного, — сказала Микаэла Польсен. Винтер отметил, что она даже не спросила, уверен ли он, что его пасут. — Твой приезд ни для кого не секрет.

— Это что, всегда так?

— Вообще говоря, нет… но в твоем случае… Все-таки полицейский комиссар из Швеции.