Блюз белого вампира - Эндрю Фокс Страница 4

Сколько времени все это длилось, Джулс не знал. Когда он окончательно пришел в себя, тело Бесси совсем остыло. Джулс не сразу понял, что звуки, которые привели его в чувство, издает он сам, всасывая последние драгоценные капли крови и громко отрыгивая. Единственное, чего он хотел в ту минуту, — уткнуться лицом в мягкую, прохладную шею Бесси и лежать так вечно. Джулс посмотрел на часы. Засыпать нельзя, это будет самоубийством. Он застонал, сетуя на Землю с ее непрерывным вращением и на то, что ночь так коротка. Сонные мускулы с трудом пришли в движение. Джулс кое-как заставил себя приподнять увесистый зад и выполз из «кадиллака».

Кровь заливала все сиденье. Он постарался не задеть противень, до самых краев наполненный драгоценным новоорлеанским нектаром. Потом медленно подошел к багажнику. В голове все еще стоял туман. В багажнике лежал домкрат, запасные покрышки, пачка старых газет, которую Джулс давно собирался выбросить, две измятые запасные рубашки, пистолет, картофелина и ящик с пустыми стеклянными банками из-под маринада. Пистолет и картофелину Джулс положил сверху на пустые банки, поднял ящик и поставил его на выпирающий живот. Затем развернулся и тут же понял, что ослабевшие колени не удержат одновременно и его самого, и груз. Джулс раздраженно и нетерпеливо заворчал, а затем, опустив ящик на мокрую гальку, поволок его по земле к открытой дверце автомобиля. Дважды картофелина скатывалась с ящика и плюхалась в воду. Дважды Джулс, извергая страшные проклятия, ее вылавливал. Затем плюнул и решил оставить и картофелину, и пистолет у кромки воды. Добравшись до двери, он отодвинул застывшие ноги Бесси и устроился на краешке сиденья. Из ящика достал пузырек с цитратом натрия и добавил несколько капель раствора в противень с кровью, чтобы не дать ей свернуться и потерять свежесть. Этому трюку его научил док Ландрю. Потом Джулс вынул банки, открутил крышки и одну за другой стал осторожно погружать их в кровь.

Через пять минут кропотливой работы восемь банок оказались заполнены. Девятую он зажал между коленями, бережно поднял противень и слил несколько последних бесценных капель. Держа банку в левой руке, а крышку — в правой, Джулс колебался. Густая жидкость, поблескивая в лунном свете, казалась почти черной. Он передернул плечами.

— Какого черта! Мне ведь нужны силы, чтобы покончить с этим делом, правильно? Немного подкрепиться не помешает.

Он поднес банку к перепачканным губам. Кровь успела немного утратить свежесть и теперь напоминала не божественный нектар, а всего-навсего выдержанное шардонэ. Несколько минут Джулс парил в облаках, но, вернувшись на землю, почувствовал стыд и раскаяние из-за того, что не смог вовремя остановиться. Эта банка помогла бы ему продержаться без свежей крови еще пару ночей. С отвращением к самому себе Джулс зашвырнул пустую склянку как можно дальше в топь. Жалкий поступок, хотя об этом он предпочел не думать. Из последних сил Джулс поднялся с земли.

— Ночь темнее не становится, приятель, — сказал он самому себе. — Пора приниматься за работу.

Через десять минут, обливаясь потом и задыхаясь от напряжения, Джулс вытащил тело Бесси из «кадиллака» и подволок к воде. Потом с невнятным бормотанием тяжело опустился на покрытую водорослями гальку. Поднял дешевый, купленный в ломбарде пистолет тридцать восьмого калибра. Вместо глушителя — мокрая картофелина. Джулс вглядывался в лицо Бесси. Оно застыло с выражением болезненного удивления, став не темно-коричневым, а молочно-шоколадным. С автострады изредка доносился отдаленный рокот автомобилей. Неожиданно, сидя рядом с мертвой женщиной посреди пустынных топей, Джулс почувствовал себя нестерпимо одиноким. В глазах у него все поплыло, накатила легкая тошнота. А кто, думал Джулс, заварит ему ромашковый чай, чтобы успокоить желудок? Долгие десятилетия, тех пор, как умерла мама, никто не заваривал и не приносил ему чай в постель. Никто, кроме Морин — его единственной большой любви, женщины, чей укус изменил его навсегда. Но Морин не разговаривала с ним уже лет десять.

Какое-то время Джулс раздумывал, не положить ли Бесси обратно в машину и не отвезти ли домой. Пусть природа сделает свое дело. Из Бесси получилась бы неплохая подружка. Конечно, собеседник она не блестящий, зато музыка им нравится одна и та же. И в постели она очень даже ничего. Джулс опустил пистолет и еще раз глянул на Бесси. Потом нахмурился. Ну уж нет. О чем это он, черт побери, думает? Да у Бесси аппетит больше, чем у него самого. И вдобавок никакой силы воли, никакого самообладания, слишком мягкое сердце и пустая голова. Стань она такой, как Джулс, и этот город наводнят толпы новообращенных вампиров, состоящих в основном из маленьких бездомных старушек. В общем, не успеешь опомниться, она таких натворит дел, что мало не покажется. Нет, надо с этим кончать.

За все годы бессмертного существования Джулс создал только одного вампира. Морин долго и тщательно разъясняла ему, как важно держать численность вампиров в Новом Орлеане под неусыпным контролем и ограничивать ее, регулируя соотношение хищников и жертв. Поэтому Джулс сделал это только однажды, когда ему смертельно нужен был друг. К сожалению, закончилась эта история совсем не так, как хотелось бы Джулсу.

— В нашем деле необходима беспощадность, — сказал он вслух. — Одного пожалеешь, другого, а там, глядь, и кол в сердце.

Охая от резкой боли в пояснице, Джулс перевернул Бесси на живот, потом насадил картофелину на короткий ствол пистолета и приставил его к голове женщины. Чтобы труп остался трупом, учила его Морин, стрелять нужно в основание черепа, туда, где проходит ствол мозга. Да, с их последней встречи прошло столько лет… Оружие в те времена выглядело куда элегантнее. Джулс спустил курок. Раздался приглушенный выстрел.

Стеная от боли в коленях, он закатил тело в воду и как следует оттолкнул от берега. Оно подплыло к зарослям высокой травы и наполовину скрылось в ней. Если повезет, труп опустится на дно прежде, чем взойдет солнце. Если же кто-нибудь увидит его, то шума все равно много не будет. Полицейские решат, что дело тут в наркотиках, или подумают, это шлюха, которая пыталась обвести сутенера вокруг пальца. Вот что хорошо в Новом Орлеане. Трупами здесь никого не удивишь.

Джулс стянул брезент с сиденья и тщательно выполоскал в воде. Потом свернул его, засунул под мышку и поволок ящик с полными банками обратно к багажнику. Чертовы колени болели ужасно. Он открыл багажник, стащил окровавленную рубаху, бросил ее на покрышку и надел другую, сравнительно свежую.

На дне багажника внезапно блеснуло что-то серебристое. Из-под покрышки выглядывал набалдашник трости. Джулс вынул ее. Это была хорошая старая трость. Он купил ее давно, в дни своей молодости, когда тонкая франтовская тросточка с серебряным набалдашником казалась подходящей спутницей для новоиспеченного вампира. Сейчас мода никакого значения не имела, но в такие ночи, как эта, трость могла пригодиться.

Проклятое слово опять всплыло в голове Джулса. «Диета». Самое неприятное, что забыть это слово невозможно. О нем снова и снова напоминала проклятая боль в коленях. «Ради собственного здоровья, — подумал Джулс, — мне придется немного сбросить вес».

* * *