Группа поддержки. Третье зло - Роберт Лоуренс Стайн Страница 4

Глава 3 Ночные гости

Корки в ужасе уставилась на безжизненное, гниющее лицо и даже не заметила, как распахнулась дверца стенного шкафа.

— С Первым апреля! — из шкафа выскочил братишка и начал дико хохотать.

— Шон!

Тот бухнулся на колени, потом опрокинулся навзничь и принялся кататься по ковру, издавая высокий, истеричный смех.

— С Первым апреля! С Первым апреля!

— Шон, это не смешно! — закричала Корки сердито. Она размахнулась, пытаясь понарошку ударить его, но он увернулся и откатился в сторону, продолжая смеяться.

— Прекрати! — воскликнула Корки. — Правда, Шон! Это не смешно. Это просто глупо.

Перешагнув через брошенный узел, девушка уселась на кровать. «И как я могла купиться на такое? — спрашивала она себя. — Эта дурацкая голова совсем не похожа на настоящую. Вся зеленая и бугристая, и ухо лишь одно!»

— Попалась! — объявил мальчик, все еще упиваясь своей победой.

— Я только сделала вид, что испугалась, — ответила сестра и отвернулась.

— Ну да, конечно, — произнес Шон с иронией. — Я тебя словил, Корки!

Он поднялся на ноги, схватил голову обеими руками и кинул сестре с криком:

— Лови!

Корки дернулась, но все же поймала.

— Здорово, правда? — спросил брат, ухмыляясь. — Я ее сам смастерил, из папье-маше. На уроке рисования.

Корки повертела голову в руках, потом скорчила недовольную гримасу.

— Сколько же тебе поставили за эту гадость? Кол?

— Дурочка, там не ставят оценки! — ответил мальчик.

— Не обзывайся! — вскинулась сестра.

— Я и не обзываюсь. Просто говорю, что ты дурочка.

Корки бросила отвратительную голову ему в руки.

— Ну, держись. Долг платежом красен, — шутливо пригрозила она. — Дальше моя очередь.

— Ой, я весь дрожу! Умираю от страха! — ответил Шон.

Сестра погналась за ним, поймала и схватила за волосы двумя руками. В ответ мальчик сильно толкнул ее в плечо. Потом они вместе пошли ужинать.

В ту же ночь, когда полная луна залила ее комнату бледно-голубым светом, в окно неторопливо вплыла Бобби. Корки молча наблюдала за тем, как сестра парит над кроватью. Рассыпанные светлые волосы блестели в бледном лунном свете. Она двигалась медленно, словно под водой. «Я сплю», — подумала Корки. Но Бобби казалась такой реальной, такой живой. Ее голубые глаза широко распахнулись. Она смотрела вниз, на Корки, медленно двигая руками, будто загребая. Старшая сестра была одета во что-то белое и свободное, вроде ночной рубашки, сверкающей и переливающейся в бледном свете, струившемся из окна.

— Бобби, что ты здесь делаешь? — спросила Корки.

Темные губы зашевелились, но слов слышно не было.

— Бобби, почему ты выглядишь такой грустной?

И снова темные губы Бобби задвигались. Они блестели в холодном, холодном лунном свете. Волосы перекатывались над головой плавными волнами. Девушка села на постели и протянула руки к сестре, но та отплыла в сторону.

— Я… я не могу до тебя дотронуться! — воскликнула Корки срывающимся от волнения голосом.

Она вскочила и потянулась вверх, насколько хватало ее роста, но Бобби по-прежнему парила в нескольких сантиметрах над ней. Теперь синий свет окутывал обеих. Налетел порыв ветра, холодный и молчаливый.

— Бобби, что тебе нужно? Скажи мне, пожалуйста!

Сестра вновь зашевелила губами, пристально глядя на нее. Казалось, что она силится что-то сказать, но Корки не могла расслышать ее слов, не могла прочесть по губам, не могла ничего понять.

— Зачем ты пришла ко мне? — спросила она. — Что ты пытаешься мне сообщить?

Бобби слегка снизилась. Синее сияние продолжало окутывать ее, теперь уже освещая всю комнату.

— Ты выглядишь такой печальной, Бобби, такой печальной, — произнесла Корки, чувствуя, что ее начинают душить слезы. — Скажи мне, пожалуйста, скажи мне, почему ты здесь?

Не меняя выражения лица, без всякого предупреждения Бобби схватила себя за волосы, сильно потянула и сняла вместе с ними верхнюю часть головы.

— Ой! Нет! — вскрикнула Корки от удивления.

Бобби, храня молчание, держала верхнюю часть головы и на что-то указывала другой рукой.

— Что ты делаешь? — воскликнула Корки, застыв на месте. Она была слишком напугана, чтобы смотреть, но вместе с тем слишком заинтригована, чтобы отвернуться.

Бобби опустилась и подплыла поближе. Еще ближе. Девушка смотрела в открытый череп сестры.

— Что это, Бобби? Что ты хочешь мне показать?

Корки заглянула внутрь ее головы и вскрикнула. В темной глубине черепа появилось что-то пульсирующее и трепещущее. Но глаза девушки уже привыкли к бледному свету, и она быстро поняла, что там движется. Тысячи копошащихся, извивающихся тараканов. Они плескались в голове у Бобби, будто кофе в чашке. Их тонкие ножки скреблись одна о другую, а тела сталкивались и скользили в беззвучном танце.

— О-ох!

Корки вздрогнула и проснулась. Попыталась выровнять дыхание.

— Бобби!

Сестра исчезла. Синий свет померк, сменившись обычным, лунным. Девушка почувствовала, что ночная рубашка промокла от пота. Все тело тряслось, ее бросало то в жар, то в холод.

— Что происходит? — спросила она вслух. Крепко зажмурилась, пытаясь привести в порядок мысли. — Бобби не снилась мне уже много недель.

Корки подождала, пока дрожь уймется, потом спустила ноги на пол, собираясь попить воды. И наступила на что-то теплое, что-то хрустящее и движущееся. — Ой!

Девушка подпрыгнула. Под ногой что-то шуршало, щекоча ее пальцы. Корки опустила глаза.

— Нет! О, нет!

Тараканы. Тысячи молчаливых тараканов шевелились на полу, перелезая друг через друга, взбирались на ее ступни, карабкались по ногам. В лунном свете их тела казались синими и блестящими. Они бесшумно плыли по полу. Волнующийся, качающийся, дрожащий ковер из тараканов.

— Помогите!

Бешено махая ногами, пытаясь стряхнуть с них тараканов, Корки кинулась к двери.

— Мама! Папа! Пожалуйста!

При каждом шаге она чувствовала, как насекомые хрустят и трещат под ее босыми ступнями. К горлу подступила тошнота.

— Помогите!

Девушка наклонилась, чтобы счистить с себя копошащихся тараканов, потом выскочила в прохладную темноту узкого коридора.

— Мама! Папа!

— Эй, что случилось? — Мистер Коркоран выглянул из спальни в одних штанах от пижамы, протирая глаза. Он был похож на медведя, которого подняли из берлоги.