Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг Страница 40

Диз снова застонал, как побитая собака, и в брюках у негоопять полилось.

– Открой камеру, – раздался бесстрастный голос.

«Моя пленка! – закричало что-то внутри Диза. – Моя пленка!Все, что у меня есть! Мои снимки!»

Сухой шелест пелерины – как взмах крыла летучей мыши. ХотяДиз ничего не видел, он почувствовал, что Ночной Летун приблизился.

Быстро.

Пленка – это еще не все.

Кроме того, есть жизнь. Какая бы она ни была.

Ему представилось, как он оборачивается и видит то, что немогло показать зеркало: видит Ночного Летуна – гротесковую фигуру, похожую налетучую мышь, забрызганную кровью, кусочками мяса и клочьями вырванных волос;снимает кадр за кадром под жужжание перемотчика… но ничего этого не будет.

Вовсе ничего.

– Ты настоящий, – выдавил он, не оборачиваясь, не в силахоторвать рук от раковины.

– Ты тоже, – парировал бесстрастный голос, и теперь Дизупочудились древние склепы и запечатанные гробницы в его здании, – пока еще, вовсяком случае. Это твой последний шанс, мой любопытный несостоявшийся биограф.Открой камеру… или это сделаю я.

Онемевшими пальцами Диз открыл свой «никон».

Что-то дуло на его похолодевшее лицо – будто туда-сюдаводили бритвой. На мгновение показалась длинная белая кисть, вся залитаякровью, обкусанные ногти с забившейся под них грязью.

Потом пленка вышла из кассеты и безжизненно обвисла.

Опять сухой шелест. Опять зловонное дыхание. Какое-то времяказалось, что Ночной Летун все-таки убьет его. Затем он увидел в зеркале, какдверь мужского туалета открывается сама собой.

«Я ему не нужен, – думал Диз. – Он сегодня очень плотнонаелся». Тут же его снова вырвало, теперь прямо на отражение собственного лица.

Дверь, снабженная пневматическим гарниром, бесшумнозахлопнулась.

Диз оставался на месте еще минуты три; оставался, пока нераздался вой сирен чуть ли не на крыше аэровокзала; оставался, пока слышалсярев авиационного двигателя. Разумеется, двигатель «сесны-337 скаймастер». Потомон вышел из туалета на ватных, негнущихся ногах, ударился о противоположнуюстену коридора, отшатнулся и побрел дальше обратно в здание вокзала. Онпоскользнулся в луже крови и едва не упал.

– Стой, мистер! – заорал полицейский у него за спиной. –Стой на месте! Один шаг – и я стреляю!

Диз даже не обернулся.

– Пресса, дурачок, – сказал он, держа в одной руке камеру, ав другой газетное удостоверение. Он подошел к разбитому окну, забыв о том чтозасвеченная пленка все еще торчит у него из камеры, словно длинная полоскаконфетти, и стал наблюдать, как «сесна» взлетает по дорожке 5. На мгновение онапромелькнула черным силуэтом на фоне догоравших диспетчерской и вспомогательныхбаков, силуэтом, очень напоминавшим летучую мышь, а затем взмыла в небо,исчезла, и полицейский двинул Диза о стену так, что у него кровь пошла из носа,а он не заметил, ему было все равно, и когда рыдания начали сотрясать емугрудь, он закрыл глаза, и все равно видел, как кровавая моча Ночного Летуна ударяетсяо фаянс, становится видимой и завихрятся перед сливом.

«Это зрелище теперь со мной навсегда», – подумал он.

Шеридан медленно ехал вдоль торгового центра, когда углавного входа увидел малыша, вытолкнутого дверью прямо под светящуюся надпись«КАЗЕНТАУНСКИЙ». Это был маленький мальчик, лет наверняка не старше пяти и ужникак не младше трех. На личике у него было написано как раз то, что хотелШеридан: сдерживается, чтобы не заплакать, но слезы вот-вот брызнут.

Шеридан помедлил, чувствуя, как подымается внутри знакомаяволна отвращения к себе… но с каждой вылазкой ощущение это становилось чуточкуслабее, не столь назойливым. После первой он неделю спать не мог. Все думал обэтом жирном Турке, величающем себя мистер Маг, думал о том, что вытворяет тот сдетьми.

– Я катаю их на яхте, мистер Шеридан, – пояснил Турок, новышло «Я касай их на яхса, миссер Шеридан». И улыбнулся. Не суй свой нос кудане просят, говорила эта улыбка, говорила громко и ясно, без всякого акцента.

Больше Шеридан не спрашивал, но это не значит, что онперестал размышлять. Он метался, ворочался с боку на бок, мечтая, чтоб всеповернулось вспять – тогда он поступил бы по другому, тогда он поборол быискушение. Во второй раз он мучился почти так же…в третий поменьше… а вчетвертый уже не забивал голову дурацкими вопросами, что же это за «яхса» и чемможет закончится для ребятишек прогулка на ней.

Шеридан загнал фургон на одну из стоянок перед торговымцентром, стоянку, которая чуть ли не всегда пустует, ибо предназначена длямашин водителей-инвалидов. На.задок фургона Шеридан предусмотрительно прикрепилспециальный номер, выдаваемый инвалидам: это оберегало его от подозрений ипозволяло беспрепятственно пользоваться удобной стоянкой.

Ты каждый раз надеешься, что тебя не схватят, но каждый разза день или два до выхода на дело крадешь у инвалидов номера.

К черту эту муру; он нынче попал в затруднительноеположение, а тот парнишка может ему помочь.

Он вылез из машины и направился к малышу, который озиралсявокруг, все более и более впадая в панику. Да, подумал Шеридан, ему, должнобыть, лет пять, а то и шесть – только что на вид чересчур слабый и хилый, Врезком свете флюоресцентных ламп, бьющем сквозь стеклянные двери, мальчикказался белым, как полотно, и больным. Может, он и вправду был болен, ноШеридан все-таки склонялся к мысли, что ребенок просто напуган.

Малыш, с надеждой смотрел на.проходивших мимо людей: одни изних еще только торопились в торговый центр за покупками, в то время как другие ужевозвращались из недр магазина, нагруженные коробками и свертками, прибалдевшие,точно от наркотиков, с тем особым выражением на лице, которое зовется,вероятно, удовлетворением.

Малыш, одетый в джинсы «Таффскин» и футболку с надписью«Питсбургские пингвины», высматривал того, кто мог бы прийти ему на подмогу,того, кто взглянул бы на него и сразу сообразил, что тут что-то неладно,высматривал того, кто задаст ему единственно верный вопрос – «Ты отстал отпапы, сынок?» – высматривал друга.

Вот он я, думал Шеридан, приближаясь. Вот он я, сынка, ябуду твоим другом.

Он был уже почти у цели, когда заметил, что из торговогозала к дверям не спеша направился полицейский. Рука в кармане, сигареты,наверное, ищет. Если он выйдет, то непременно увидит мальчика, а значит, пишипропало.