Бессмертные - Клаудия Грэй Страница 45

Ее глаза вспыхнули от возбуждения, а улыбка сияла простозаразительно. Но то, что мои синяки уже поблекли, не означало, что я успела оних забыть.

— В прошлый раз какой-то урод впечатал меня вскользящую стеклянную дверь, пытаясь подобраться к тебе поближе. Я не готовавыдерживать очередной натиск, если ты опять увлечешься.

Она нахмурилась:

— Я же сказала, я работала над собой.

Я не ответила. Она села на кровати, скрестив руки на груди.

— Я умираю от голода, Мэллори. В крайнем случае я поедубез тебя, но мне действительно может пригодиться подстраховка.

Именно поэтому я всегда и таскалась с ней прежде — чтобыпомешать Энди завести новых друзей. Или поклонников. Моя работа заключалась втом, чтобы встревать и затыкать ее, как только она получит достаточно пищи, нопрежде, чем превратит кого-нибудь из слушателей — также известных какчеловекоэнергетики — в безнадежного наркомана или в пациента психбольницы. Этотмиг обычно наступал между последними звуками общеизвестной песни и первыминотами собственной мелодии Энди. Когда сирена начинает исполнять своисочинения, пора убираться. Или, по крайней мере, затыкать уши всем присутствующим.

Я в особенности хорошо подхожу на роль ее подстраховки,поскольку песня сирены не способна зачаровать большинство нелюдей и пение Эндиникак на меня не действует.

Ну, то есть это не совсем так. Ее пение ошеломляет меня.Красота ее голоса заставляет меня одновременно томиться и пылать от зависти. Номои мозги не закипают, а чувства не хлещут через край в приливе безумной любвик ней, в то время как она медленно вытягивает жизненные силы жертвы. Энди неможет мной питаться или меня зачаровывать. Я единственная, кто способен помочьей остановиться, пока дело не зашло слишком далеко. Больше ей положиться не накого.

Мы превосходная пара. Настоящие сестры поневоле.

— Кроме того, ты и сама хочешь развеяться.

Она снова усмехнулась, и я пожалела, что не могу противостоятьее улыбке так же, как голосу.

— Иначе нам светит бадья попкорна на домашнем фестивалеужастиков и пицца за полночь, если вдруг захочется авантюр.

Что ж, в этом заключалась доля правды. Лето уже наполовинупрошло, а мы так и не нашли более увлекательного занятия, чем работа взабегаловках за минимальную плату. Мама вернется через несколько дней, иблаженству долгого сна по утрам придет конец.

Энди угадала мое решение по выражению глаз и ухмыльнулась,опережая мой ответ:

— Полагаю, мы могли бы еще разок повеселитьсянапоследок.

Понятия не имею, откуда Энди узнала о вечеринке. Возможно,от какого-нибудь парня на работе. Или на улице. Или из некой встроенной системыотслеживания вечеринок, шепчущей в ее собственной голове. Так или иначе, ногде-нибудь всегда что-нибудь происходит, а Энди непременно знает, как тудапопасть, даже если для этого необходимо проехать пол-Техаса.

Это первое правило выживания: никогда не ешь там, гдеживешь, и никогда дважды не кормись в одном и том же месте. Если людям всегдабудет становиться плохо после того, как ты им споешь, рано или позднокто-нибудь заметит. Особенно если не удастся списать это на похмелье, да ипищевое отравление годится только на один раз.

— Так что, это частная вечеринка? — уточнила я,когда Энди свернула с шоссе на узкую, хорошо мощенную дорогу в часе езды отнашего захолустного городишки. — И каков наш план? Ты собираешься попростузабраться на стол и запеть во весь голос?

Энди рассмеялась и чуть сильнее надавила на газ, посколькуее возбуждение достигло пика.

— Это вряд ли. Хотя может сработать, если не найдетсядругого выхода. Предполагается, что там будет соревнование рок-групп.

Я убрала солнцезащитный щиток со стороны пассажирскогосиденья и, глядя в освещенное зеркальце, подправила помаду. Мне не дановеликолепия сирены; чтобы хорошо выглядеть, приходится постараться.

— Рок-групп? Серьезно?

Хотя она ни за что не призналась бы в этом в школе, Эндивесьма прилично управлялась с пластиковой гитарой; она как-то играла противбрата на деньги, когда у нее опустел кошелек. Ти, разумеется, не позволил бы ейпеть, так что она выбрала гитару против барабанов и переигрывала соперникаоколо семидесяти процентов времени, хотя они оба выступали на уровне «эксперт».

Но с микрофоном она была просто неподражаема.

— Полагаю, нам туда, налево. Готова?

Я кивнула, и она медленно затормозила в конце ряда машин,выстроившихся вдоль улицы. Ее тени для век с блестками искрились в светефонарей над нашими головами.

Выйдя из машины, я услышала звук, сочащийся в ночь из домаперед нами: тяжелый ритм баса с резкими гитарными риффами и яростным отрывистымтекстом. Часы на приборной доске показывали, что уже минуло одиннадцать, новечер казался едва начавшимся, и внезапно у меня голова закружилась от возможностей,хотя я-то приехала сюда не кормиться. В любом случае маловероятно, что я найдусебе подходящую пищу на какой-то случайной вечеринке: мои умения труднееопределить, а аппетиты куда сложнее утолить, чем голод Энди. Но я разделяла еепредвкушение. Быть с Энди — всегда удовольствие. Даже когда не поет, онаисточает уверенность и дышит обаянием. Людям хочется ее радовать, и я неисключение.

Болтая, мы прошли по тротуару к ярко освещенному дому науглу. Я держала Энди под руку и чувствовала себя могущественной и по-своемупрекрасной. Выпью чего-нибудь, станцую пару танцев, а потом забьюсь в угол ибуду наблюдать за выступлениями, пока она кормится. А затем мы, вновь оставшисьвдвоем, по пути домой обсудим все происшедшее.

Энди пить ни к чему, она и так уже изнемогает отпредвкушения. А когда она споет и насытится, то осоловеет от человеческойэнергии, но физически останется трезвой. И зачем я вообще ей возражала? Планудачный, а мы смотримся просто замечательно. Все будет отлично. Даже лучше, чемотлично.

Моя подруга нажала на кнопку звонка. Правая створка входнойдвери распахнулась, и за ней обнаружился парень в футболке студенческогобратства — с темными волосами, широкими плечами и пластиковым стаканом пива вруке. Окинув взглядом сперва Энди, а затем меня, он вытаращил глаза, отступилна шаг в сторону и жестом пригласил нас войти.

— Не хочешь узнать, кто мы такие? —полюбопытствовала Энди, когда мы прошмыгнули мимо него, и, честное слово, онауже негромко напевала.

— Больше, чем вы можете себе вообразить.

Он захлопнул дверь, и Энди уставилась на него пристально,словно змея перед броском.

— Я Энди, а это Мэллори.

Он прищурился и покосился на закрытую дверь.

— Сколько вам лет?

— Стукнуло восемнадцать на прошлой неделе, —солгала Энди, а затем мотнула головой в мою сторону. — А ее день рождениябыл в апреле.