Проклятые - Эндрю Пайпер Страница 48

И убили меня.

Малво возвышался надо мной. Он не колебался. Он вспоминал.

– Она была самой восхитительной актрисой, – сказал он. – Я даже не знаю, какую роль она играла в половине случаев. Жертва. Стерва. Трахнутая на всю голову. Невинная девочка-инженю. Прекрасная игра во всех амплуа. Только значительно позже я, наконец, сообразил, что это неискренне! И это тоже ненастоящее! И то! Все было неправдой.

Он рассеянно поднял молоток на уровень плеча. Влажная от пота резина рукоятки. Полукруглый боек ударной части.

– После этой девочки я завязал с актерством, – сказал он и посмотрел вниз прямо мне в глаза. – После того, как я трахал твою сестру, я не сыграл ни одной роли. Все, что мне осталось, это трахать других сестричек.

Знаю, он успел сказать это – других сестричек, – потому что я услышал эти слова. Но одновременно с тем, как он их произнес, произошло еще кое-что. И это «кое-что» совершил я. Заорав что было сил, обхватил обеими руками щиколотки Боба Малво и дернул на себя, как вырывают сорняки с корнями. При этом взвыл, когда молоток попал мне по спине.

А дальше была мешанина ногтей, зубов, кулаков.

Пронзительный звериный визг, когда молоток вскользь задел меня по уху. Большой палец Малво пытается вдавить мой глаз мне в затылок.

Удивительно, что я совершенно осознанно принимал некоторые решения. Например, заехал ему по небритому подбородку. Ребром ладони ударил по горлу, а потом вцепился в его артерию, или сухожилие, или что-то такое, похожее на связки и мягкое, отчего он начал хватать воздух. Коленом ударил по руке, державшей молоток.

Его пальцы разжались, и молоток упал на пол.

Окровавленный. И кровь эта – моя.

Я схватил мокрую рукоятку и смог удержать ее достаточно долго, размахивая в воздухе молотком, как маятником. И попал Малво по челюсти.

Раздался звук, который издает кость, когда ее ломают. Отвратительный треск костей его лица. Может, из-за этого звука, может, из-за кругов, плававших у меня перед глазами, но молоток я выронил, и он, кувыркнувшись, упал на кровать.

Если бы на полу лежал я со сломанной челюстью и избитый, тут бы мне и пришел конец. Но Малво, похоже, ничего не чувствовал. Казалось, у него даже сил прибавилось.

Он боднул меня головой, тыльной стороной ладони врезал мне так, что я отлетел назад. И одновременно другой рукой потянулся за молотком.

Как он может так быстро двигаться?

В каком-то уголке моего сознания этот вопрос показался чрезвычайно интересным. Однако в целом мозг подсказал мне, что, оставаясь на месте, я дам своему противнику достаточно времени, чтобы разукрасить стены содержимым моей черепной коробки.

Я стоял возле кровати на коленях доли секунды. Потом я начал движение.

На лестничную площадку. Натыкаясь на стены, ворвался в спальню, через балкон которой попал в дом.

Вышиб прочь стеклянную дверь и перевалился через перила.

Тяжело рухнул на землю и, хромая, бросился прочь от дома. Одну руку я прижимал к животу, другую вытянул вперед, чтобы в темноте не напороться еще на что-нибудь. В общем, я в этот момент напоминал игрока, прижимающего к себе мяч, который он несет к линии ворот противника.

Не знаю, преследовал ли меня Малво или нет. Я не оглядывался.

Просто распахнул водительскую дверцу и сунул ключи в замок зажигания.

А потом обеими ногами вдавил до пола педаль газа.

Ночью я ехал по улицам, по которым, как мне всегда говорили, никогда не следует путешествовать в одиночку. Грэтиот-авеню, Конант-стрит, Моунд-роуд. Перемигивались светофоры, и все советовали: уезжай, уезжай, уезжай…

Однако теперь, после того, что мне стало известно, не могло быть и речи о возвращении в гостиницу или о том, чтобы лечь поспать. Недостаточно того, что я узнал. Нужно, чтобы Эш тоже это увидела.

А что я, собственно, узнал?

Что Дин Малво, фальшиво-очаровательное чудовище, искал работу учителя ради тех возможностей, которые она давала, и ставил одну большую драму ради тех ролей, которые, по его мнению, были наиболее выигрышными: Заботливый Дин, Сексуальный Дин, Дин-бойфренд, Папочка Дин.

Что еще? Он попал в тюрьму лишь за часть того, что причинил людям. Потому что в Ройял-Оук он лишил жизни двоих. Малво убил Мэг и мою сестру, чтобы они никому не рассказали, кто он такой на самом деле. Он поджег старый пустой дом, в подвале которого находились убитая Мэг и еще живая Эш. Тот самый дом, в который он привозил их, фотографировал, делая первые вклады в то, что через несколько лет превратится в обширную коллекцию омерзительных сувениров.

Все правильно. Все сходится.

Однако эта версия не давала ответа на часть вопросов, которые возникли у меня, пока я ехал через темные поля пустынного Детройта.

Если Малво устроил пожар, почему же Эш не знала, что это он?

Возможно, она не видела, кто запер ее в подвале.

Возможно, не думала, что он способен на такое.

Возможно, ей требовались доказательства.

Возможно, она знала, что это сделал он, но хотела увидеть, как он заплатит за свое преступление.

Значит, вполне достаточно фотографий, писем и что там еще хранится в его коробке для наличных. Это наглядно показывает, что Эш была далеко не единственной жертвой. Это убедит и мою сестру, и полицию. И, безусловно, содержимого этой коробки будет достаточно для вынесения Малво смертного приговора. Малво отбыл тюремный срок, не зная, но лишь теперь начнется настоящее наказание.

Но оставалась проблема – у меня не было этой самой коробки со всем ее содержимым.

Проплутав по ночным улицам, сотни раз поворачивая где придется, я в конце концов заблудился, но даже не попытался найти верную дорогу. Покосившиеся остовы зданий, автомобили, приткнувшиеся у бетонных коробок, бесформенные груды обломков, обнесенные заборами, бесчисленное множество моторных лодок и катеров, брошенных повсюду вдоль берегов, – эту безрадостную черно-белую картину я видел везде, куда доставал свет фар.

Остановился я только тогда, когда мой автомобиль уперся в детские качели.

Я объезжал какой-то пустырь, который когда-то был чьим-то задним двором, а сейчас мог называться вообще как угодно. И прямо посередине этого хлама наткнулся на остатки детской площадки. Металлическая труба на перекладине, с красными сиденьями на обоих концах. Капот моего автомобиля уперся во все это.

Я резко сдал назад, снова выехал на улицу и, сделав еще пару поворотов, припарковался. Проверил, закрыты ли двери машины. И закрыл глаза.

Казалось, я спал не более двух минут, когда вдруг услышал легкое постукивание.

Кто-то стучал чем-то металлическим в мое боковое стекло. Труба, или лезвие, или ствол оружия.