Проклятые - Эндрю Пайпер Страница 49

Тук… тук… тук…

Кто-то явно собирался меня разбудить. Поэтому я сделал вид, что продолжаю спать.

Тук… тук… КР-Р-РАК!

Я, вздрогнув, отшатнулся от двери и одновременно открыл глаза с ощущением, что это только начало чего-то еще.

Лобовое стекло покрылось паутиной трещин, серебристой и красивой такой паутиной. То, что я слышал, имело вес. И оно стремилось забраться внутрь машины.

Теперь ничего и никого рядом не было.

Я посмотрел вокруг. Кругом царила ночь. Ни одного лица, ни одной фигуры. Мой автомобиль в одиночестве стоял у тротуара длинной улицы, больше похожей на сельскую дорогу, по обочине которой росла такая высокая трава, что ее вполне можно было бы принять за фермерский урожай, готовый к жатве.

Имел ли хоть кто-нибудь время добежать до этой травы и скрыться в ней? Нет. Хотя, может быть, неизвестный или неизвестные просто скрылись из виду, спрятавшись за машиной. И теперь ждут, когда я выйду.

Самым мудрым решением было бы нажать на газ и поехать вперед. И не останавливаться, даже если кто-то окажется под колесами.

И я решил проявить мудрость. Однако этому помешал двигатель: он не завелся.

Я пытался запустить его четыре раза, но лишь разрядил аккумулятор. На пятый раз его заряда не хватило даже на то, чтобы показать время на автомобильных часах.

Время мертвых.

Голос Эш так давно не звучал у меня в голове, что я почти обрадовался, услышав его. Правда, я знал, что если бы она действительно была там, если бы она заявилась, чтобы самой увидеть, что произойдет дальше, то для меня это добром бы не кончилось.

Я разблокировал двери и резко открыл свою.

Когда никто не набросился на меня, не выстрелил и не напал с ножом, я вылез из машины. Нагнулся, чтобы проверить днище. Обошел вокруг и постучал по багажнику, чтобы убедиться, что туда никто не забрался.

А потом я вспомнил про свой телефон. Поскольку на дисплее еще присутствовали полоски, обозначающие, что батарея работает, мне оставалось только набрать 911 и ожидать, пока прибудет спасение. Правда, там на это потребовалось бы некоторое время. Какой-то парень, сам не знающий, откуда он звонит, сообщает, что заперся в своем автомобиле, потому что кто-то пытается залезть к нему и уже расколотил лобовое стекло. Да, чтобы разыскать меня, потребуется дня два – не меньше. И, кстати, спасатели вообще могут не приехать.

С другой стороны, стоило все-таки попытаться. Сейчас, когда я стоял на улице, салон «Импалы» показался мне особенно уютным. Позвонить можно и оттуда.

Я забрался в машину. Замкнул двери.

Глубоко вздохнул. И уловил запах…

Духи, земля и горелое мясо… Сильный запах, и совсем рядом.

Дэнни, дай мне немножко порулить?

Ее рука на руле. Резко поворачивает вправо, как она это сделала, когда в машине ехали Уилла и Эдди. Этим сестра показала мне, что происшедшее с ними было ее рук делом. Показала, как она это сделала. И как она это сделает еще раз, если захочет.

Мертвая рука направилась в мою сторону. Обожженные пальцы, влажные и костлявые, дотронулись до моего подбородка. Одним пальцем она повернула мою голову так, чтобы я посмотрел на нее. В плотной темноте были видны только белки ее глаз, на дне которых мрачным огнем алела свернувшаяся кровь.

Он ждет…

Я ударил по ее руке и сбросил ее прочь. Затем боком вывалился из машины и стукнулся о бетонную поверхность тем же самым ухом, по которому уже прошелся несколько ранее строительный молоток. Это вызвало новый приступ адской боли.

Когда я оглянулся и посмотрел внутрь, Эшли в машине уже не было. Пассажирская дверь была открыта, будто она выскочила в нее и спряталась в траве на ближайшем пустыре. Я не собирался идти искать ее.

Тогда я посмотрел в другую сторону. На улицу, протянувшуюся передо мной.

И увидел, что вернулся туда, откуда все началось. Арндт-стрит. Дом Боба Малво находился примерно в двух сотнях футов от меня, и лампочка у входа все еще горела, заменяя солнце пикировавшим на нее ночным мотылькам.

Полночи я колесил по восточным районам Детройта, остановился, отключился на какое-то время и был разбужен своей мертвой сестрой именно здесь! Возле этого дома!

Дэнни, дай мне немножко порулить…

Когда я в этот раз подошел к входной двери, я знал, что она будет открыта.

Знал, что никто не будет сидеть на диване в гостиной, и груда крэка будет по-прежнему лежать в фольге, а к трубке так никто и не прикоснется. Пустая кухня, где в холодильнике зеленеют рулоны туалетной бумаги.

Но кто-то в доме был.

Там, наверху. Куда я должен был пойти.

И куда я теперь собирался подняться. Думая о Уилле и Эдди. Я поднимался наверх по лестнице, стараясь как можно яснее увидеть их, и делал шаг за шагом. У меня не было прежде желания встретиться лицом к лицу с предстоящим ужасом, только стремление подчиниться неизбежному. Я говорил себе, что у меня просто нет выбора, что именно поэтому Эш позволяла мне быть там, где я так долго находился. Однако выбор есть всегда. Сейчас он был таким: подниматься по ступеням во тьму, зная, что там меня что-то ожидает. И пока я думал об Уилле и Эдди, пока они оставались со мной, у меня находились силы шевелить ногами и вглядываться в тени на втором этаже. Я мог делать что-то еще, а не просто прятаться.

Несмотря на темноту, царившую в спальне Малво, я смог заметить на полу брызги крови. Стенной шкаф открыт, и коробка для хранения наличности стояла там же, где я ее открыл. Фотографии также на прежнем месте.

Не оказалось только молотка.

Я проверил две другие спальни. В них все оставалось как прежде. Раздвижная дверь на балкон, через которую я убегал, по-прежнему открыта. И через нее в комнату тянулась струя воздуха с улицы, словно пытаясь перебить омерзительную вонь внутри.

Значит, осталась ванная комната.

Дверь приоткрыта. Достаточно широко, чтобы проскользнуть внутрь, не задев ее, и бросить взгляд украдкой на ванну в углу.

Ничего…

Хотя нет. Послышался какой-то звук. Словно кто-то шаркает по полу.

Я резко обернулся и увидел, что дверь в ванную комнату закрывается. Шаркали босые ступни Боба Малво, которыми он сучил по полу, оставляя на пыльной поверхности неровные следы. От его шеи до крюка на дверном полотнище тянулся шнур такой длины, что его голова оказалась на одном уровне с моей. Побагровевшие глаза, казалось, молили о помощи.

Я хочу тебе кое-что показать.

Я сорвал со стены встроенного шкафа фотографии и запихнул их в коробку вместе со всеми газетными вырезками и бумагами. Подхватив коробку и прижав ее к груди, словно ребенка, которого спасаю от огня, я бросился вниз по лестнице. Выбежал за дверь и оставил ее открытой, даже не подумав, правильно или нет то, что я делаю.