Отходная молитва - Дэвид Боукер Страница 55

Лаверн, наоборот, страшился этих раздвоений, особенно когда бодрствовал, а значит, отлично понимал, что с ним происходит. В такие моменты он видел себя со стороны точно так же, как его видели другие. Самое примечательное, что его обычная оболочка из плоти и крови продолжала функционировать, словно ничего не случилось, — ходить, вести машину или умные разговоры, в то время как сам он стоял в стороне, наблюдая за развитием событий и отказываясь верить, что такое возможно. Почему, спрашивал он самого себя, его телесное «Я», которое он только что оставил, продолжает жить, а не рухнет на пол, словно лопнувший воздушный шар?

Но еще сильнее его страшил внешний мир. И хотя, казалось бы, это был тот же самый мир, населенный теми же людьми, застроенный теми же домами, поросший теми же деревьями, духовное «Я» Лаверна замечало то, что ускользало от обычных глаз. Он видел, вернее, ощущал присутствие иных, невидимых существ, причем не все из них были настроены доброжелательно.

Более десяти лет Лаверн не слишком задумывался о пользе своих бестелесных скитаний. Его телесное «Я» крепко стояло на ногах — офицер полиции, быстро продвигавшийся по службе, компетентный следователь, не то чтобы гений, но серьезный и основательный. В середине восьмидесятых годов старшему следователю Лаверну было поручено выйти на след маньяка, терроризировавшего йоркширские ипподромы. Убийца обычно наносил ножом смертельные раны немолодым женщинам, после чего подбрасывал тела в чужие машины.

Когда Лаверн приступил к расследованию, на счету убийцы, прозванного Демоном скачек, было уже три жертвы. В последующие полтора года их число удвоилось. Лаверн допросил подозреваемого, некоего жокея по имени Родни Картер. За два дня до убийства его видели в обществе последней жертвы, однако на день убийства у него имелось алиби. Лаверн чувствовал, что Картер виновен, но доказательств не было. Подозреваемого пришлось отпустить.

Поскольку начальство требовало немедленных результатов, не оставалось ничего иного, как устроить за Картером необычную слежку. Лаверн покидал тело при первой же возможности и как тень ходил за подозреваемым. В конце концов он схватил Картера прямо за его грязным занятием, когда тот издевался над одной из многочисленных поклонниц. Тогда Лаверн проворно вернулся в свое тело и успел арестовать маньяка прежде, чем тот лишил несчастную женщину жизни. При обыске у Картера в кармане блейзера обнаружилась отвертка. Это оказалось решающей уликой — трое из жертв насильника скончались от того, что им проткнули глаза отверткой.

Спустя два года Лаверну вновь пришлось оставить тело, охотясь за Болтонским Душителем, но на этот раз без особого успеха. И вот когда он уже потерял всякую надежду, ему пришла помощь, о которой только может мечтать следователь, правда, в дурном сне.

Проезжая в октябре 1987 года мимо церкви в Норбери в ночь, когда свирепствовала буря, Вернон Лаверн увидел нечто такое, что потрясло его до глубины души. Линн Сэвидж, сидевшая в машине рядом с ним, разумеется, ничего не заметила и наверняка всю оставшуюся жизнь будет ломать голову над вопросом, что заставило суперинтенданта остановиться.

Своим секретом Вернон поделился лишь с женой. И теперь был готов раскрыть еще один. Вот что он поведал Бабуле Мэй.

На обочине дороги перед кладбищенскими воротами он заметил несколько детских фигурок. Сбившись один к одному, дети терпеливо дожидались его приезда; ни волосы, ни одежда их не шелохнулись под свирепыми порывами ветра. И хотя их лица словно окутывал туман, Лаверн тотчас узнал всех до единого. Грэхем Аллен. Марк Хендри. Линдсей Пайк. Хизер Хоулз. Пол Ричардсон. Сьюзен Хэмер. Аннет Кетли.

Все они погибли от рук Болтонского Душителя.

— Ты не смог найти их, — спокойно произнесла Мэй. — Вот они сами и разыскали тебя.

Лаверн кивнул. За окном раздался пронзительный крик чайки, словно птица чем-то была недовольна.

— Верно, — сказал Лаверн, помолчав; он отхлебнул кофе и обнаружил, что тот давно остыл. — С меня этого было довольно. Я больше не желал видеть ничего подобного.

— Но почему? Ведь это же просто дети.

Вернон не знал, как ответить на это.

— Поэтому ты и перестал покидать тело?

— Да. Кроме последнего раза в Минстере. Я уже несколько лет не отваживался покидать тело. По крайней мере в сознательном состоянии.

— А прошлой ночью?

Лаверн улыбнулся:

— Откуда ты знаешь?

Мэй рассмеялась.

— О, мне известно многое. — И беззлобно добавила: — Например, то, что тебе ужасно страшно. Ты боишься собственного бестелесного "я".

Ее слова задели Лаверна за живое.

— Да, черт побери, боюсь! Мне всегда хотелось быть обыкновенным полицейским.

— И именно поэтому, преследуя Душегуба, ты ни разу не рискнул покинуть тело?

— Верно.

— И что произошло?

Лаверн раздраженно взглянул на Бабулю Мэй и буквально выдавил из себя ответ:

— Я не поймал его.

Кейт Хибберт жила в самом сердце Суэйлделской долины. Некогда ферма процветала, но экономический спад заставил хозяйку расстаться с большей частью своих владений. Через четыре года после смерти супруга миссис Хибберт была вынуждена продать соседям около двух третей земли. Был у нее сын-студент по имени Тим — по выходным он приезжал домой помочь матери, и еще батрак, работавший неполный день. Основную же тяжесть забот по ферме миссис Хибберт несла на себе.

И это сказывалось. Сидя в кухне и попивая чай из не слишком чистой чашки, она казалась Мертону намного старше своих лет. А ведь ей не было еще и пятидесяти. Надо отдать Кейт Хибберт должное — она лишь слегка погрузнела в бедрах, сохранив остатки былой красоты. Однако мешки, которые появились у нее под глазами после смерти мужа, так и остались на серьезном благородном лице.

— Кейт, поймите, у Зорьки нет проблем со здоровьем, — тихо произнес Мертон. — Возраст, что поделаешь.

Миссис Хибберт понимающе кивнула, пытаясь скрыть огорчение. Зорька, корова фризской породы, давала больше всех молока. Мертона вызвали потому, что надои неожиданно пошли вниз, по всей видимости, в надежде, что диагноз окажется более утешительным, нежели обыкновенная старость, от которой, как известно, лекарства нет.

— Решайте сами, как с ней поступить, но у меня есть один человек, готовый дать за нее приличную цену.

Кейт кивнула.

Чтобы как-то смягчить удар, Мертон добавил:

— А со мной можете расплатиться попозже, когда будут деньги.

В ответ Кейт печально улыбнулась:

— И снова яйцами.

— Яйцами так яйцами. — Мертон давно привык и не возражал, когда клиенты со скромным достатком платили ему натурой. Начиная с середины восьмидесятых их район поразил глубокий экономический спад, и наличных денег у людей не было. Разумеется, готовность Мертона брать за услуги натурой вряд ли радовала его бухгалтера, зато холодильник был всегда забит домашней снедью.