Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы - Брайан Ламли Страница 6

Не заклятие колдуна, но древний, как вечность, фрагмент волшебства, прошедший сквозь бесчисленные столетия. Это пришло из тех времен в далеком прошлом Земли, когда невообразимые существа из чужой неведомой вселенной порождали странные создания в первобытной слизи. Весь этот ужас…

На меня опустилась черная снежинка! Именно на нее она была похожа – на холодную черную снежинку, пятном расползшуюся на моем левом запястье. Но прежде чем я успел разглядеть ее внимательнее, еще одна упала мне на лоб. А потом они полетели со всех сторон, все быстрее и быстрее – кошмарные снежинки, которые садились на меня, ослепляя и душа.

Ослепляя?.. Душа?..

Перед моим мысленным взором вспыхнули фразы из Джеффри, «Некрономикона» и «Ибигиба». «Крадущий свет – крадущий воздух…» Надписи с колонн Гефа: «Заклятье бегущей воды…» Альхазред: «То, что в воде, уже не утонет…»

Приманка была схвачена; оставалось лишь спустить капкан. Но что, если я ошибался?

Быстро, пока у меня еще оставалась способность двигаться, я отодвинул в сторону занавеску слева и швырнул нераспечатанный конверт к ногам Гедни. Сбросив халат, я шагнул на кафельную плитку за занавеской и лихорадочно нашарил кран, чувствуя, как меня сжимают ледяные тиски безотчетного ужаса. Секунды, требовавшиеся воде, чтобы пройти по трубам, казались вечностью, в течение которой на меня опустились новые тысячи чудовищных снежинок, покрывая все мое тело тусклым черным слоем.

А затем на меня хлынула милосердная вода. «Тьма» исчезла! Ее не смыло с меня – ее просто не стало. Вернее, не совсем – ибо она тотчас же появилась снова, но в другом месте!

Смех Гедни походил на лай крупной собаки, но когда я шагнул под душ и оттуда потекла вода, он перестал смеяться, раскрыв рот и выпучив глаза, и прохрипел что-то неразборчивое, делая протестующие жесты руками. Он не мог понять, что случилось, ибо все произошло слишком быстро. Его жертва вырвалась из капкана, и он не мог поверить своим глазам. Но ему пришлось поверить, когда на него начали опускаться первые черные снежинки! Под его глазами, в которых внезапно отразилось понимание, сгустились тени, а лицо посерело, когда я произнес из-под душа, где мне ничто не угрожало:

Но этого мне было мало. Мне хотелось, чтобы Гедни навсегда запомнил меня, в какой бы ад он сейчас ни отправлялся, и потому, повторив предупреждение древних птетолитов, я сказал:

– Доброго вам вечера, мистер Гедни, – и прощайте…

Жестоко? Что ж, можете называть меня жестоким – но разве Гедни не готовил мне точно такую же судьбу? И сколько других, вместе с Саймондсом и Чемберсом, умерли от невообразимого колдовства этого дьявола?

Он начал кричать. Захваченный врасплох, он не двигался с места, пока тьма не окутала его почти полностью, но теперь, осознав ужасную правду, он попытался добраться через комнату до душа. Это был его единственный шанс спастись, и он, неуклюже спотыкаясь, двинулся вокруг стола в мою сторону. Но если Гедни был дьяволом, то в каком-то смысле был таковым и я сам и потому предпринял необходимые меры предосторожности. В углу душа я заранее поставил длинный шест, и теперь, схватив его, начал отталкивать от себя пронзительно вопящее человекоподобное существо.

Чем больше «Тьмы», зловещей крови Йибб-Тстлла, оседало на его теле, тем отчаяннее он пытался отряхиваться хорошо знакомыми мне движениями, постоянно что-то бормоча и пытаясь прорваться мимо моего шеста. К этому времени темная субстанция покрывала его густым слоем толщиной в дюйм, словно черная мантия, окутавшая его с головы до пят. Оставались видны лишь один глаз и вопящий рот, и очертания его фигуры быстро начали походить на копию той раздувшейся чудовищной тени, которую я видел в ночь смерти Чемберса.

В моей комнате теперь буквально шел черный смертоносный снег, и конец был близок. Вытаращенный глаз Гедни и его кричащий, покрытый пеной рот скрылись под продолжавшей сгущаться чернотой, и звуки, которые он издавал, тотчас же смолкли. В течение нескольких секунд он, агонизируя, исполнял нечто похожее на жуткий танец, и, не в силах вынести этого зрелища, я шестом сбил его с ног. Мои мольбы о том, чтобы ему пришел быстрый конец, возымели действие. Тело его начало пульсировать! Да, только так я могу это описать – несколько мгновений оно пульсировало на ковре, а затем застыло неподвижно. Казалось, свет потускнел, и по дому пронесся порыв ветра. Вероятно, я на какое-то время лишился чувств, поскольку, очнувшись, обнаружил, что лежу вытянувшись на ковре, все еще слыша позади шум льющейся из душа воды. «Тьма» исчезла столь же таинственным образом, как и появилась, вернувшись в породившее ее иное измерение и забрав с собой душу Гедни, от которого осталась лишь безжизненная оболочка…

Позже, основательно напившись, я открыл конверт и, как и следовало ожидать, обнаружил там обрывки тонкой бумаги. Еще позже, усадив рядом с собой быстро коченеющий труп с высунутым языком, я поехал к загородному дому Гедни. Припарковав его машину в небольшой роще в стороне от дороги, я в предрассветных сумерках отправился пешком назад в Блоун-хаус. Утренний воздух казался странно свежим.

Этот рассказ написан в середине 1970-х, к тому времени мое мастерство, видимо, несколько возросло. Тогда я еще служил в армии, сержантом-вербовщиком в Лестере, и, когда дел особых не было, писал, сидя за своим столом. Я посылал экземпляр «Хаггопианы» Дерлету в «Аркхэм Хаус», но он был болен и в 1971 году умер трагически молодым, оставив зияющую дыру в издании литературы о сверхъестественном, которую, похоже, никто так и не сумел залатать. Рассказ принял к публикации Джерри Пейдж для своего журнала «Ковен-13» (позднее «Колдовство и волшебство») – который почти сразу же прекратил выходить! Наконец, через агента Кирби Маккоули, он попал в престижный «Журнал фэнтези и научной фантастики», где появился в июньском номере за 1973 год. «Хаггопиана» была и до сих пор остается одним из любимых моих рассказов.

I

Ричард Хаггопян, вероятно, крупнейший в мире авторитет в области ихтиологии и океанографии, не говоря уже о многих смежных науках, наконец, соизволил дать согласие на интервью. Я был вне себя от радости, не в силах поверить своему счастью. По крайней мере, десяток журналистов до меня, – некоторые из которых занимали столь высокое положение в литературных кругах, что воспринимали столь приземленное название своей профессии как личную обиду, – совершили бесплодное путешествие в Клетнос на берегу Эгейского моря в поисках Хаггопяна-армянина, но лишь моя заявка оказалась принята. За три месяца до этого отказ получил Хартог из «Тайма», а до него Маннхаузен из «Вельтцукунфт», и потому мое начальство не возлагало на меня особых надежд. Однако имя Джереми Белтона достаточно известно в журналистских кругах, и мне прежде не раз улыбалась удача в так называемых «безнадежных» случаях. Казалось, удача сопутствовала мне и на этот раз. Ричард Хаггопян отсутствовал, отправившись в очередное океанское путешествие, но меня попросили его подождать.