До рая подать рукой - Дин Кунц Страница 76

Этот вопрос так пугает сторожа, что можно подумать, будто ему пригрозили обезглавливанием. Он отползает назад, подальше от «Маунтинира», вымазывая штаны в соли, и поднимается на ноги, лишь оказавшись, как ему представляется, на безопасном расстоянии от внедорожника.

Ранее Кертис полагал, что в странностях, отмеченных им в поведении сторожа, нет ничего особенного. Они – результат проблем в общении, которые привели к нескольким недоразумениям. Теперь он в этом не уверен. Он исходил из того, что Гэбби с-причудами-но-лапочка, с-причудами-но-с-нежным-сердцем, с-причудами-но-с-добрыми-намерениями, а не просто с причудами. Может, у него даже не все в порядке с психикой. Может, он жует астрагал. Он, возможно, не серийный убийца вроде зубных фетишистов из дома на колесах, если только серийные убийцы не составляют большую долю населения, чем та, что приводится в фильмах, и эта мысль пугает.

На поверхности соляного озера, между Гэбби и «Маунтиниром» лежат два предмета: шляпа и пистолет калибра 9 миллиметров. Только что Гэбби пятился назад, а теперь вот осторожно приближается к внедорожнику. И хотя Кертис по-прежнему верит, что Гэбби – настоящий амиго, вздорный, но сострадательный, внимание сторожа сфокусировано не на шляпе.

Пистолет ближе к Кертису. Он выпрыгивает из внедорожника, чтобы схватить его.

Непредсказуемый сторож не пытается первым добраться до пистолета. Не останавливается и не пятится, но поворачивается и бежит прочь, как обычно, подпрыгивая, с максимально возможной скоростью.

В недоумении Кертис смотрит вслед удаляющейся фигуре, пока ему не становится ясно, что мужчина не вернется. Гэбби ни разу не оборачивается, спешит к восточной стене долины, словно верит, что все дьяволы между адом и Абилином, о которых он не так давно упоминал, теперь в полном составе гонятся за ним. Он растворяется в темноте и флуоресценции, превращаясь в мираж.

Как странно. Позже общение с Гэбби и поведение последнего определенно потребуют серьезного анализа, но лишь когда Кертис оторвется от врагов и у него появится время для раздумий.

Когда он оторвется от врагов, не если. Теперь на какое-то время у него нет необходимости общаться, и Кертис чувствует, как к нему возвращается уверенность.

В нескольких милях к северу, где в свое время стрелки-одиночки решали свои проблемы, стоя лицом к лицу на пустынной улице, идет более шумное и яростное сражение. Конечно, это еще не Армагеддон и не Война миров, но уровень боевых действий все равно впечатляет. Кертис ожидал, что развязка наступит значительно раньше. Он не предполагал, что неравные силы будут столь долго выяснять, кто сильнее.

А кроме того, скорее рано, чем поздно, у конфликтующих сторон должны возникнуть подозрения, что мальчик, из-за которого они схлестнулись, выскользнул из города под прикрытием боя и теперь убегает все дальше. Вот тогда армии разойдутся, вместо того чтобы доводить сражение до победного конца, и просто выродки и худшие выродки вновь начнут поиски мальчика – собаки, которые уже одновременно привели их в одно и то же место, в город-призрак.

Пора двигаться.

Оставив пистолет на земле, поскольку теперь нет нужды волноваться, что он попадет в руки психически неуравновешенного Гэбби, Кертис вновь забирается в «Маунтинир». Он никогда не водил такой автомобиль, но принцип управления у машин один и тот же, и он уверен, что справится, пусть и не с тем мастерством, какое показывал Стив Маккуин в «Буллитте», и не с шиком Берта Рейнольдса в «Смоки» и «Бандите».

Он намерен перейти от мелких краж к тяжкому преступлению. Так, во всяком случае, расценят его действия власти.

Но, с его точки зрения, он хочет всего лишь воспользоваться автомобилем без разрешения владельца, потому что не собирается оставлять «Маунтинир» у себя. А если он только попользуется внедорожником, а потом полиция, найдя автомобиль, вернет его хозяину в таком же хорошем состоянии, тогда его моральные обязательства будут состоять лишь в извинениях перед Гэбби и компенсации за использованный бензин, время и доставленные неудобства. Не собираясь более встречаться со сторожем лицом к лицу, он надеется задобрить свою совесть, извинившись в письме и расплатившись почтовым переводом.

Одна проблема, правда, возникает: рост. Десятилетний мальчик – не взрослый мужчина, поэтому Кертис Хэммонд может или все видеть перед собой, или ловко управляться с педалями газа и тормоза, но не первое и второе одновременно. Правда, вытянув до предела правую стопу, так, что она образовывает с голенью чуть ли не прямую линию, и устроившись на самом краешке сиденья, он может хоть что-то видеть перед собой и при этом нажимать на педали.

Конечно, это сказывается на скорости внедорожника, которая теперь более приличествует похоронной процессии, а не забегу к свободе.

И хотя ему хочется уехать как можно дальше от своих преследователей, мальчик помнит, что его главный союзник – время, а не расстояние. Только час за часом, день за днем оставаясь Кертисом Хэммондом, он сможет укрыться от преследователей. Есть, конечно, методы, которые могут облегчить ему управление «Маунтиниром», но, прибегнув к ним, он превратится в мишень для своих врагов, как только те начнут вновь сканировать местность. А произойдет это очень скоро.

Мудрость матери. Чем дольше ты носишь чужой облик, тем полнее ты с ним сживаешься. Чтобы выдавать себя за другого, беглец не должен выходить из образа, ни на одно мгновение. Новая личность – не просто приобретение надежных документов. Тебя могут выдать внешность, разговор, походка, манера поведения. Чтобы успешно реализовать свои замыслы, нужно каждой клеткой своего существа стать этой новой личностью и оставаться ею двадцать четыре часа в сутки, независимо от того, следят за тобой или нет.

Даже после смерти в этом вопросе мама остается истиной в последней инстанции, как и всеобщим символом храбрости и свободы. Ее будут чтить еще очень и очень долго. Даже если бы она не была его матерью, он бы все равно руководствовался ее советами. Но он – ее сын, и с него спрос особый. Он должен не просто выжить, но и далее во всем следовать ее учению и передавать его другим.

Горе вновь охватывает мальчика, и какое-то время он едет с ним в обнимку.

Юго-западное направление его не устраивает, он опасается, что долина в какой-то момент выведет его к автостраде, которая наверняка патрулируется. Он прибыл с востока. Город-призрак лежит на севере. Таким образом, выбор у него небогат: ехать можно только на запад, поперек долины.

Рекорд скорости он ставить не собирается, внедорожник едет то быстрее, то медленнее, в зависимости от того, сильнее ли он жмет на педаль газа или заглядывает над рулем в ветровое стекло. Как выясняется, на соляном озере этот метод управления достаточно эффективен. А вот когда они добираются до западного склона, становится ясно, что придется искать что-нибудь новенькое.

В почве слишком мало соли, чтобы рассчитывать на естественную флуоресценцию. Видимость, и без того ограниченная ростом мальчика, стремительно ухудшается до состояния, которое можно охарактеризовать как езда вслепую. Включить фары внедорожника – не решение проблемы, если, конечно, он не хочет привлечь к себе внимание и таким образом покончить с собой.