ВДВ. С неба - в бой - Михаил Скрынников Страница 101

Абхазы тоже были настроены воинственно, их Генеральный штаб стал вырабатывать план освобождения Сухуми, они ежедневно готовили ополчение к боевым действиям. В разговорах с местными жителями всегда прослеживались воинственные выпады в отношении Грузии. Большую помощь абхазам оказывала Конфедерация горских народов. Как поступало оружие в эту организацию и чем она занимается, мы знали. Были случаи, когда оружие абхазам от этой организации поступало бесплатно, а наиболее предприимчивые дельцы продавали его ополченцам за деньги.

В конце февраля девяносто третьего года в Гудауту готовилась к отправке очередная группа, в составе которой был и я. Вылетали из Клина. Погода мерзопакостная, дул сильный ветер вперемежку с дождем. Мы стали сомневаться, что вылет может состояться. После обеда погода наладилась, и нашему самолету дали добро на вылет. Полет был немногим более двух часов. Приземлялись на аэродром со стороны Черного моря. Нас дожидался автобус, который привез группу в санаторий Гудауты. Это был единственный неразграбленный за время войны санаторий на побережье Абхазии, а сколько здесь заброшенных санаториев и домов отдыха! Прилетели все под вымышленными фамилиями для соблюдения конспирации. Погода в Абхазии была хорошая, тепло, только часто шли дожди. В штабе полка для работы москвичам было отведено отдельное помещение со всеми каналами связи. Дежурство для всех по графику было обязательным. Старший Чиндаров, который после окончания Академии Генерального штаба стал одним из заместителей командующего ВДВ. На совещании он определил, кто и чем должен здесь заниматься. На совещании присутствовал президент Абхазии Ардзинба. Он рассказал о жизни в республике, чем сейчас заняты подразделения ополченцев. Через два дня планируется наступление на Сухуми, и желательно, чтобы профессионалы проинструктировали подразделения перед боем. Конечно, это был нонсенс, мы людей не знаем, тем более уровень их подготовки, а как оказалось, он был на уровне партизан. Тем не менее мы абхазам в совете не отказали. Накануне наступления самолеты «Су-25» в темное время в реку набросали бомб с замедленным часовым механизмом. Часовой механизм был заведен на семь утра. Таких бомб было сброшено около десятка. До семи часов ополчение должно было форсировать реку и сосредоточиться на окраине Сухуми. Одновременно с подрывом бомб абхазы должны начать штурм города. Это должно было произвести на грузин эффект ужаса. Однако получилось все наоборот. Абхазы из-за своей партизанской неорганизованности реку форсировали с опозданием и на рубеж атаки вовремя не вышли. Бомбы взорвались буквально за их спинами и огромные водяные столбы, которые поднялись неожиданно, как в сказке, обрушили тонны воды на абхазов и привели их в ужас. Грузины тоже сначала не понимали, что к чему, а когда внизу увидели абхазов, стали по ним стрелять. Штурм был отбит. Абхазы потеряли около десятка убитыми.

На стороне абхазов воевал рижский ОМОН, который после определенных событий в Прибалтике вынужден был скитаться по России и наконец нашел себе пристанище в Абхазии. Руководил им небезызвестный Млынник, который прибалтами был объявлен в розыск. Вечером перед боем он со своим отрядом прибыл к нам, попросил боеприпасов и продуктов. В этом ему не было отказа. Он должен был с отрядом вдоль гор подойти к мосту, захватить его и далее вести боевые действия в направлении Сухуми на левом фланге абхазского ополчения. Поскольку наступление не получилось, то и Млынник после захвата моста вынужден был отступить.

Через несколько дней в Сухуми вертолетом отправили Самарцева и лейтенанта-разведчика из полка спецназа. Самарцев должен был присматривать за общим порядком в батальоне, а лейтенант имел задание от начальника разведки ВДВ Поповских встретиться с человеком, который работал на нас, и получить от него список агентов. Встреча была обозначена в кафе. Только к моменту встречи этот грузин уже был перевербован, и встреча проходила под контролем грузин. В момент передачи списка полицейские попытались задержать лейтенанта с поличным, но не тут-то было, лейтенант при задержании оказал полицейским серьезное сопротивление. Физический ущерб грузинам он нанес серьезный, с трудом они совладали с ним. Когда несли его в машину, дневальный на проходной поднял тревогу, но лейтенанта выручить не успели, полицейские проявили расторопность и увезли его в тюрьму. Об этом сразу доложили в Гудауту, и через несколько часов по линии МИДа грузинам в Москве вручили ноту протеста. Одновременно наши спецслужбы начали силовую работу по освобождению лейтенанта. В Ростове и Краснодаре был жесткий наезд на бизнес грузин, которых там было полно, некоторым кое-что предъявили и тоже посадили в кутузку. Напористость наших спецслужб в освобождении лейтенанта даже понравилась. Оказывается, при желании можно легко всего добиваться. Грузины первыми пошли на переговоры. Давайте вашего лейтенанта обменяем на нашего летчика, которого сбили абхазы месяца два назад. Для нас поначалу было непонятно, чем могли ополченцы сбить «Су-25». Потом, как только мы увидели зенитные ракеты на позиции, все стало ясно. «Давайте», — согласились наши на обмен. Договорились о месте обмена, а с абхазами об освобождении пленного летчика.

Привезли в полк этого бедолагу, на него было жалко смотреть. Весь избитый, худой. У нас был банный день, мы его с собой взяли в баню. Все же он был советским летчиком и стал заложником от политики, между прочим, как и мы. Отмылся, выпил вина, поел, расслабился и заплакал навзрыд, закрыв лицо руками. Мы ждали, когда у него пройдет стресс. Минуты через две он успокоился и начал рассказывать, что с ним произошло после приземления с горящего самолета. Вообще-то я еще по Афганистану знал о мусульманском беспределе при обращении с пленниками, рассказ капитана только больше уверил меня в этом. Содержали его в скотских условиях в каком-то темном и сыром подвале. Первые дни, утром и вечером вызывали на допрос, издевались и почти не кормили. Проходило время, но ему никаких обвинений не предъявляли, только продолжали истязать. Начальник вещевой службы полка принес ему свежее белье и обмундирование. К обеду узнаем, сегодня обмен пленниками не состоится. Всегда слабая сторона первой нарушает обговоренные условия и начинает блефовать. Как только об этом узнал капитан, тут же весь поник, побледнел, он подумал, его опять вернут абхазам, и взмолился. «Да брось ты, капитан, переживать, на ночь останешься в бане, тепло, еда есть. Закрывайся и отдыхай до утра как человек. Ты же убегать из бани не собираешься?» — «Да вы что, ни за что». — «Утром, если обмен состоится, за тобой заедут, а сейчас отдыхай». На выходе из бани на всякий случай часового предупредили, чтобы до утра его не выпускали и к нему никого не подпускали. Утром Самарцев нам по радио передает: «Грузины готовы к обмену на аэродроме в Сухуми». Грузины готовы, и мы тоже. Привезли капитана, выглядел он значительно лучше, чем вчера. Благодарил нас искренне за освобождение из абхазского плена. Еще раз связались по радио с Сухуми, обмен состоится. Можете вылетать. Лету морем до Сухуми не более двадцати минут. Через некоторое время нам радируют: «Обмен состоялся». Вылетаем обратно. Вот на горизонте показалась вертушка, и через минуту вертолет, слегка приседая, уже опирался колесами на бетонку. Как только лопасти перестали вращаться, из открытой двери, не дожидаясь трапа, соскочил на землю лейтенант и сразу к полковнику Кравчуку, офицеру разведотдела ВДВ. Они отошли в сторону, о чем-то долго беседовали. К вечеру был готов к вылету на Москву борт, вот и отправили домой лейтенанта. Конечно, Кравчук беседу с лейтенантом Чиндарову передал, но нам ничего не рассказывал, да мы с расспросами к нему не приставали. Провал есть провал, и разведчикам надо над этим работать и работать.