Прыжок над бездной - Владимир Михановский Страница 13

– Бери свой чайник, давно закипел, – любезным тоном произнесла она.

Во время чаепития разговор быстро перешел на завтрашний отъезд Чайкина в Ленинград.

– Большое дело задумано. Государственное дело, – сказал задумчиво Сергей Сергеевич Крылов, комиссар первой части. – Пожалуй, самое время создать конструкторское бюро по парашютно-десантной службе. Будут возникать все новые проблемы, и решать их следует централизованно, в государственном масштабе.

– И знающие люди там понадобятся. А главное, преданные парашютному делу, – добавил Андрей Михеевич. – Так что тебе, Христофорыч, и карты в руки. Хороший конструктор из тебя получится!

– Одно меня смущает! – улыбнулся Чайкин. – Отсутствие специального образования.

– Зато у тебя опыт большой, – перебил комиссар. – Ты в дело влюблен, а это самое важное.

– Только нас там не забывай, – улыбнулся механик. – И крутоярскую марку не урони.

– А ты что, тезка, приуныл? – неожиданно обратился комиссар к Сереже.

Вопрос застал мальчика врасплох: задумавшись, он смотрел на неизменную, порыжевшую от времени кожанку Сергея Сергеевича, точнее – на дырочку в рукаве. Отверстие было неровным, с обожженными краями. Сережа знал, что это след пули, который остался после стычки рабочего отряда, которым командовал Крылов, с группой бандитов. Сергей Сергеевич не отдавал кожанку заштопывать или залатать. «Пусть остается для памяти», – говорил он. Глядя на эту маленькую дырочку, Сережа почему-то думал о матери.

– О чем задумался, детина? – повторил Крылов с ободряющей улыбкой, словно угадав мысли мальчика, и положил ему руку на плечо.

– Ничего… Я просто так… – смущенно ответил Сережа.

– А ежели просто так, то нажимай, тезка, на баранки, – посоветовал Крылов.

Кто-то из гостей попросил:

– Давай читай, Саша.

– Успеется, – махнул рукой отец. – Чайку сначала напьемся.

В этот момент за дверью послышались тихие, словно крадущиеся шаги.

– Никак еще кто-то пожаловал? – сказал Крылов.

– Никого я больше не звал, – покачал головой отец.

Шаги стихли.

– Тут ведь у нас целая рота гражданского населения обитает, – усмехнулся Чайкин, однако отодвинул в сторонку свой неизменный кисет и прислушался. Затем резко поднялся, подошел к двери и распахнул ее.

В глубине коридора, едва успев сделать шаг назад, стояла пунцовая от смущения Алла Кондратьевна. В руках ее Сережа заметил тарелку, чем-то доверху наполненную.

– Вам чего? – спросил Чайкин, окидывая взглядом соседку, словно видел ее в первый раз.

– Да вот… слышу, гости у вас… – пробормотала она со слабой улыбкой. – И угощение надумала сделать.

– К чему?

– К чаю.

– Да я не в том смысле, – усмехнулся отец. – К чему было беспокоиться?

– Какое же здесь беспокойство, – пожала плечами Алла Кондратьевна, немного осмелев. – А оладьи хорошие, из картошки. И сметана.

– Спасибо, – сказал Чайкин. – Да вы входите! Что ж мы на пороге-то стоим?

Соседка вошла в комнату, степенно поздоровалась. Все стулья и табуретки были заняты, и она остановилась.

– Вон с Сережей садитесь, он подвинется, – произнес Чайкин.

Она присела на краешек дивана, жеманным жестом поправив платье. Сережа незаметно отодвинулся: визит соседки, честно говоря, пришелся ему не по душе.

– Ешьте оладьи, пока горяченькие, – сказала соседка и сложила руки на груди.

Отец наконец раскрыл толстую конторскую тетрадь, лежащую перед ним.

– Вот на старости лет ударился в сочинительство, – со смущенной улыбкой произнес он. – Хочу почитать вам первую главу повести, над которой пытаюсь работать. Действие в ней происходит давно, больше трехсот лет назад.

– Ого! – не удержалась соседка.

– Я старался основываться на фактах и действительных событиях, – продолжал Чайкин. – Изучал их по книгам, архивным документам. Многие из них, как сказал мне директор нашего городского архива, еще не использованы. Ну и кое-что домыслил, конечно. Без этого, думаю, сочинителю нельзя. Что сказать о том далеком времени?.. – Отец на несколько мгновений задумался. – Оно было тяжелым для нашей Руси. Враги с запада нахлынули, как половодье. Они мечтали захватить нашу страну…

Осень в том году выдалась капризная да ранняя, так что люди, можно сказать, и солнышка-то не видали. К началу сентября и вовсе лето пропало, как не бывало его. Обложные, тягучие тучи завесили небо, частенько сеялся нудный дождь.

В зарослях, окружающих монастырь, тревожно алели кисти рябины, которая в тот год уродилась отменной. Неплох был и урожай, но он пропадал, гнил на корню, и тут уж не погода повинна была: враг, коварный и жестокий, просочился, пробился сюда – почитай, в самую сердцевину Руси святой. Разорял дома, жег, грабил, убивал.

Смутное время!

Как сопротивляться вооруженному, организованному противнику? Единственной более или менее надежной защитой для окрестного люда представлялись только стены Троице-Сергиева монастыря, и сюда потихоньку начал сбиваться народ из окрестных деревень.

Недруг, сытый да наглый, пришел по Московской дороге. День и ночь бесконечно тянулись, поскрипывая, повозки, доверху груженные награбленным добром, мычал угоняемый скот, мародеры горланили пьяные песни. Частенько между разношерстными пришельцами вспыхивали драки, которые кончались поножовщиной.

Захватчики попытались с ходу взять монастырь, но были отброшены.

После нескольких неудачных попыток, понеся большие потери, они изменили тактику и принялись со всех сторон обтекать твердыню монастыря, так что последний в конце концов уподобился островку, который со всех сторон окружен беснующейся талой водой.

К концу сентября последняя тропинка, ведущая из монастыря, была перерезана. Враги обложили его, словно берлогу медведя, и заранее предвкушали победу. О несметных богатствах монастыря ходили легенды, что особо притягивало захватчиков.

…Иван вышел из избы на рассвете. В последнее время ему худо спалось, на душе было тревожно. Улицы оказались переполненными, и он подивился, сколько все-таки народу прибыло – не протолкнешься. Матери кормили младенцев грудью тут же, на улице, в воздухе стоял гул голосов, плач детей, надрывное мычание недоеной скотины.

Миновав площадь, тоже почти всю забитую пришлым людом, он направился к крепостной стене. Хотелось посмотреть, что происходит там, снаружи.

Ворота, обычно распахнутые настежь, сейчас оказались наглухо закрытыми. Иван потрогал пальцем поперечное бревно, потом с силой толкнул его, отчего несмазанные петли ворот натужно заскрипели. На звук подошел стражник с пикой.