Русский капкан - Борис Яроцкий Страница 34

Днями раньше на станцию Обозерская прибыл эшелон с боевой техникой и боеприпасами. Выгружали пулеметы, ящики с патронами. Из пульмановского вагона выкатывали мотоциклы, бочки с бензином.

Интервенты проявили небывалую активность, пожалуй, большую, чем на Северной Двине у Березника. Наступление Плесецк – Вологда давало интервентам возможность кратчайшим путем выйти на Пермь, а там уже – Восточный фронт. Колчак топчется на Урале, не в силах смять красноармейские отряды Блюхера.

В белогвардейских штабах знали немногие, зачем экспедиционному корпусу нужно было пробивать дорогу на Архангельск. Радиоприемник на крейсере «Олимпия» ждал сигнал из Котласа. Там, в штабе завесы, непрерывно дежурил агент генерала Миллера. Он должен был сообщить, что соединение фронтов состоялось. В Котласе важный груз будет переброшен на американские канонерские лодки. Уже вторую неделю лодки стояли у причала Холмогор, а в самом Архангельске на острове против монастыря ждала команду на взлет эскадрилья английских бомбардировщиков – в готовности бомбить красных преследователей.

Вывоз золотого запаса России по Северной Двине не состоялся. Помешали два обстоятельства: Колчаку не дали соединиться с войсками Западного участка завесы и победа у Березника красной речной флотилии под командой Павлина Виноградова.

Теперь генералу Миллеру с его гвардейскими батальонами и войскам интервентов предстояло осуществить второй вариант – пробиваться по железной дороге на юг в направлении Вологды. От Вологды внезапно повернуть на восток и стремительным ударом белого десанта захватить Котлас.

О планах противника на Вологодском направлении Насонов доложил начальнику штаба Северо-Восточного участка завесы Ветошкину. Тот немедленно связался с командармом. Командарм распорядился:

– Насонова немедленно ко мне.

Несказанно рад был командарм, что разведчик благополучно вернулся из-за линии фронта, долго расспрашивал о генерале Миллере, но прежде спросил, видел ли Сергея.

– Видел, но мельком. Только перемигнулись. Поговорить не удалось. С ним находился контрразведчик, о котором я вам прошлый раз докладывал.

– Значит, этого мерзавца еще не убрали?

– К сожалению…Он связал Сергея по рукам и ногам. Он при нем как тень. А уж перейти линию фронта… Он, товарищ командующий, зачем-то нужен живой генералу Миллеру.

Александр Александрович знал, зачем. Но знал он и то, что Миллеру не удастся переманить красного генерала на свою сторону. Это не эсер Муравьев, который сдал белым целую армию. Интервенты при помощи генерала Миллера пытались склонить к измене красного командующего и развалить Северный фронт.

Александр Александрович давно разгадал замысел матерого белогвардейского разведчика. Миллер мог только его убить – наемных убийц было предостаточно. Он опасался одного человека. Этим одним был красный главнокомандующий – Лев Троцкий. Его комиссары обложили командарма. Подступали с лестью: «Вы преданный революции товарищ, почему до сих пор не в большевистской партии?»

Он отвечал:

«Я – беспартийный большевик».

Присланные из Москвы комиссары говорили:

«Любой из нас даст вам рекомендацию».

Александр Александрович оставался беспартийным. Природное чутье на опасность уберегло его от печальной участи его товарищей, которых троцкисты заманили в свои сети, поверившие, что ленинизм будет заменен троцкизмом и что не коммунизм, а сионизм победит во всемирном масштабе.

А тогда, уже будучи офицером, он следовал наставлениям своего отца, военного врача. «На твоем пути советчиков будет немало, – не однажды говорил ему отец. – Но жить надо своей головой. Она тебе дана не только для ношения фуражки».

Как когда-то ему отец, военный врач, эти слова он адресовал Сергею. А с недавних пор повторил их Георгию Насонову, товарищу Сергея.

И вот уже результат работы головы Георгия. В считанные месяцы Насонов вырос как разведчик. Это заметил и начальник штаба.

Георгий уточнил некоторые детали сообщений, переданных связным Филипповского относительно ремонтного поезда. Куда его белые запрятали?

– Поезд к Обозерской не дошел, – ответил Насонов и подробно изложил свое видение обстановки:

– Поезд, как передал связной, стоит под парами в Самоедах. В теплушках – бригада ремонтных рабочих. На платформах – рельсы и шпалы. По всей вероятности, противник поведет наступление вдоль железной дороги. Здесь болотистая местность. Сразу за Обозерской – непроходимое болото. А вот слева – до селения Тегра – есть свежая проселочная дорога. В сухую погоду можно проехать подводой. Пройдет и мотоцикл. Путейцы видели, как из вагонов выкатывали трехколесные мотоциклы.

Насонов также доложил, что по его подсчетам, в Обозерской около пятисот волонтеров, главным образом американцев.

– Но уже сюда прибывают и французы, – дополнил начальник штаба. – Эти не грабят, но выгоняют людей на улицу. Насильно эвакуируют.

– Значит, и на этом участке готовятся к наступлению, – заключил командующий. – Но какими силами? По всей вероятности, оголять будут Западный фронт. Не упустить бы момент переброски войск…

Без огласки в печати транспорты шли на Русский Север. Старший офицер крейсера «Олимпия» принимал от капитанов рапорты и радиотелеграфом передавал в штаб Военно-морского флота США. С момента высадки первого десанта на русскую землю, пожалуй, самый подробный рапорт поступил от капитана Б.Б. Биерера.

В рапорте содержались сведения о том, что тринадцатого июля 1918 года, находясь в Мурманске, капитан поднялся на борт британского крейсера «Сальватор» и в 10.40 вечера вместе с бригадным генералом Пулом и его штабом отправился из Мурманска к Белому морю. Взял курс на Архангельск.

Незадолго до «Сальватора» в море вышло шесть вооруженных траулеров, британские суда «Тэй» и «Тайн» (канонерские лодки, замаскированные под торговые корабли), британский корабль «Найрана» (авианосец) под флагом британского адмирала Кемпа, британский «Аттентив» (легкий крейсер) и французский крейсер «Адмирал Об».

Тридцать первого июля в путь отправились четыре других вооруженных траулера, русский эсминец «Лейтенант Сергеев», транспорты «Стефенс» и «Озуриен», грузовые суда «Уэстборо» и «Кассола».

Практически на всех судах находились войска, в основном британские и французские, – всего около 1400 человек, включая трех офицеров и 51 солдата с «Олимпии».

Погода была холодная, высокая влажность, наблюдался густой туман и значительное волнение на море. Волны пенились, чередой шли барашки с северо-востока на юго-запад. В такую погоду рыбаки возвращаются в гавань. Сети лучше не забрасывать: треска уходит вглубь, обнажается мелководье.

Около трех часов утра первого августа, когда солнце только всходило, не в силах желтыми холодными лучами раздвинуть туманную равнину, «Адмирал Об» сел на мель. По заверению престарелого русского лоцмана, которого командир крейсера отказался взять на борт, чтоб не платить доллары, в Белом море в районе Инцы опасной отмели не было, и «Сальватор», в то время входивший в воды Белого моря, отправился к нему на помощь.