Резервисты - Егор Лосев Страница 48

Единственное отличие — в том, что разделительный забор здесь делал резкий изгиб, от которого до ближайших домов Хан-Юнеса оставалось всего 150 метров, а сразу же за забором на израильской стороне начинались теплицы. Именно это место вызывало обеспокоенность у отцов-командиров.

Джип въехал вовнутрь под радостное улюлюканье садирников (солдаты срочной службы — сленг, ивр.). Из месяца в месяц «Атальвы» заезжали «поработать», их знали многие солдаты, которым «посчастливилось» служить в этом районе Газы.

…Командир пункта — совсем молодой лейтенант с ходу начал вводить Комбата в курс дела. Оказалось, что в течение нескольких последних часов в районе глинобитных хижин лагеря беженцев, на окраине Хан-Юнеса, собирается толпа. Сейчас там человек триста, и люди подходят и подходят. Лейтенант явно нервничал и несказанно обрадовался приезду «русских» снайперов.

Пока Толян и Андрей доставали из джипа оружие и снаряжение, Комбат с лейтенантом обошли все наблюдательные пункты и спустились вниз к машине.

— Значица, так! — сымитировал Жеглова командир. — Ты, Толян, идешь на крышу северного дота, там оборудована позиция, можно держать под контролем северное и северо-восточное направление. Будешь отсекать от забора особо прытких. По женщинам и детям не стрелять. В крайнем случае, если подойдут к забору — предупредительный выстрел под ноги в землю. Мы с Андрюхой берем бинокли и двигаем на восточный дот. Никому не стрелять без моей команды!

Надо сказать, что позиции на крышах дотов были не лучшим местом, но когда строили укрепления, никто не думал о снайперах, если думал вообще. Доты возвели в полукилометре от трех девятиэтажных домов — подарка австрийского народа палестинцам. В силу «природной доброты» террористы превратили дома в линию обороны. В результате многоэтажки очень скоро стали напоминать голландский сыр: начиная с третьего этажа — стены украшали пробоины от всех видов оружия.

Именно эти дыры и беспокоили Комбата. Палестинцы, укрывшись в глубине пустующих комнат, могли через пробоины вести прицельный огонь по укреппункту и поселению. Вычислить террористов в таких условиях было делом почти бесперспективным, оставалось надеяться лишь на интуицию и удачу. Сектора обстрела в Каланите имели названия цветов, высотки находились в зеленой зоне, и каждый дом имел свое название, по буквам алфавита: зеленый алеф, зеленый бет и так далее.

Вооружившись пятидесятикратным биноклем, Комбат расположился в восточном доте и начал прощупывать этаж за этажом, окно за окном. Андрей, прикрываясь мешками с песком, наблюдал за заросшим кустами северным участком кладбища, расположенного неподалеку от девятиэтажек.

Прошло около получаса, когда в лоджии первого обитаемого этажа одного из домов Комбат обнаружил человека с телекамерой. Объектив камеры был направлен в их сторону. Сам оператор, укрывшись в тени лоджии, просматривался не очень хорошо, но был абсолютно реален и, скорее всего, находился там не один. Прошло несколько минут, в лоджии появился еще один человек, который что-то рассказывал оператору, указывая рукой в сторону поселения. Скорее всего, оператор и его собеседник предполагали, что их нельзя увидеть с израильских позиций, а потому чувствовали себя достаточно свободно, практически не прячась в глубине комнаты.

Выждав еще некоторое время, Комбат набрал номер комбрига.

— Рафи, это командир снайперов. Наблюдаю людей с телекамерой на первом этаже «алеф ярок» (зеленого а — ивр.).

— Что ты сказал? Люди с телекамерой? — Командира бригады эта новость явно обеспокоила. — Подожди минуту на линии. — Было слышно, что Рафи звонил кому-то и передавал информацию об обнаруженных телевизионщиках.

— Ты должен за ними наблюдать беспрерывно, понял? — Рафи был сосредоточен и выговаривал слова так, словно отстукивал их на пишущей машинке. — Звони мне через каждые полчаса. Я хочу знать об их перемещении все!

Закончив разговор с комбригом, Комбат вызвал по радио своих бойцов и обрадовал известием о телекамере. Ответственным за «Голливуд» он назначил Андрюху, который своим 120-кратным «Фуджи» моментально нашел телекамеру и начал ее «пасти».

Тем временем толпа заметно увеличилась. Толян обратил внимание на нескольких молодых парней с мобильными телефонами, сновавших среди людей и дававших какие-то указания. Когда Комбат присоединился к Толяну, они очень быстро вычислили «главного массовика-затейника», управляющего вроде бы стихийной демонстрацией. Это был смуглый парень лет двадцати трех, в белой мусульманской шапочке. Именно к нему подходили люди с мобильными телефонами и о чем-то совещались. После каждого такого разговора человек в белой шапочке принимался звонить по мобильнику, видимо, докладывая обстановку в районе демонстрации.

Так продолжалось несколько часов. Толпа то начинала двигаться в сторону забора, то отходила назад в глубь лагеря беженцев, отогнанная слезоточивым газом и резиновыми пулями. Телеоператор торчал на том же месте, только установил камеру на штатив.

Около трех снова отзвонилась Авиталь. По поступившим данным, в районе кладбища сосредоточилась группа боевиков, человек пятнадцать-двадцать. Скорее всего, именно они планируют прорываться в поселение. После этой радостной новости в голове Комбата из отдельных элементов сложилась мозаика происходящего.

Если «палы» сосредоточились в районе кладбища, то оператор здесь для того, чтобы снимать прорыв в поселение. В лагере беженцев готовят толпу к прорыву. Сейчас «палы» начнут просачиваться со стороны кладбища к толпе демонстрантов, это займет немного времени. Максимум час.

У боевиков имелись две возможности попасть в лагерь: либо пробираться вокруг ооновской школы, либо от кладбища мимо девятиэтажек. Если пойдут вокруг, то обнаружить их будет невозможно. Единственный шанс — это сто метров, отделяющие кладбище от крайнего дома. Там можно кого-то «выцепить».

— Аталеф 1 вызывает Аталеф 3.

— Аталеф 1, слушаю, — отозвался разморенным, послеобеденным голосом Толян.

— Твоя цель — «Белая шапочка». Если начнется прорыв — его «списать» первым. Понял? — не терпящим возражений голосом приказал Комбат.

— Понял, — отозвался Толян.

— До связи.

Комбат с Андрюхой сидели на крыше восточного дота. Вдвоем оказалось тесновато. Мешки с песком, выложенные срочниками как попало, служили слабой защитой, но выбора не оставалось. Из амбразуры дота дорога, по которой могли пройти боевики, вообще не просматривалась. Приходилось сидеть на крыше и ждать. Единственной радостью оказалась облачность, то и дело закрывавшая их от палящих солнечных лучей.

Командир рассчитывал обнаружить и уничтожить хотя бы одного боевика до того, как они соединятся с толпой. Если это удастся, можно сорвать «палам» весь сценарий. Как обычно, толпа рванется к месту происшествия. Пока будут эвакуировать тело, пока будут голосить по отправившемуся к гуриям бойцу джихада, пройдет время, а там, глядишь, и народ подустанет, так что тянуть время сегодня — самое важное. Но минуты шли, а на «стометровке» никто, кроме детей, не показывался.