Форпост - Григорий Солонец Страница 58

Батальон понес первые ощутимые потери. Особенно «достал» миномет, метко стрелявший (видимо, по наводке корректировщика) из-за обратных скатов соседней горы. С ним нельзя было ничего сделать. От разорвавшейся неподалеку мины едва не погиб комбат, получив осколочное ранение в ногу. Превозмогая боль, капитан Аушев продолжал руководить действиями подчиненных. Обстановка между тем становилась не просто угрожающей, а критической. Численно превосходившие разведчиков «духи» пытались на отдельных направлениях переходить даже в рукопашную, но вынуждены были залечь под огнем. Казалось, еще чуть-чуть, и плотное вражеское кольцо замкнется. Что будет тогда, наши старались не думать. Все мысли о бое, о том, что не беспределен запас гранат и патронов…

И тут, как не раз бывало, надежду на спасение подарили вызванные по рации боевые вертолеты «Ми-24». Воспользовавшись тем, что они отвлекли внимание «духов», комбат отдал приказ быстро покинуть злосчастную высоту.

Но успел спуститься только один взвод.

Моджахеды разгадали маневр и бросились наперерез. Организованного отхода не получилось. Разбившись на небольшие группы, батальон с боем просачивался вниз. К тому времени «вертушки», отработав, ушли на авиабазу. При всем желании, и без того сильно рискуя быть сбитыми, вертолетчики уже ничем не могли помочь разведчикам. Теперь каждого из них от смерти отделяли считаные шаги, и все зависело от личной отваги, находчивости и удачи. Не всем суждено было остаться в живых. Неохотно вспоминая тот почти двадцатичасовой бой у безымянной высоты, лейтенант Сергей Иванов (впоследствии будет представлен к званию Героя Советского Союза, но получит орден Ленина) два или три раза произнесет незамысловатую фразу: «Каждый там делал все, что требовалось от него по обстановке». И офицер, как на исповеди в церкви, честно (перед памятью павших иначе нельзя) рассказал о том, что видел и пережил сам. О том, как обычные, ранее ничем себя не проявившие парни, младшие сержанты С. Дрожжин и М. Семушкин самостоятельно, без приказа остались на вершине прикрывать отход своих товарищей. Они понимали, что всем не спастись, надо кому-то задержаться, вызвать огонь противника на себя.

За этот подвиг оба воина посмертно награждены орденами Красной Звезды.

У подножия горы группе старшего лейтенанта Андрея Погонца удалось скрытно занять заброшенный дом и затаиться там. Через некоторое время к нему подошли с десяток ничего не подозревающих душманов. Разведчики уничтожили их огнем в упор, отомстив за погибших товарищей.

Около двадцати человек (боюсь ошибиться в точной цифре) потерял разведбат на той безымянной высоте в ноябре 1983 года. Погиб и замполит батальона, чудом остался жив капитан Адам Аушев. После долгого лечения в госпитале он вернулся в Баграм с тростью в руке. Стало ясно, что в горы Адам Султанович больше не ходок.

Командование батальоном принял начальник штаба майор Якушев.

Услышав о тяжелых потерях разведчиков, помню, испытал тогда настоящий шок. Лично знавший многих погибших, мой коллега старший лейтенант Василий Комар опечален был еще больше. Тогда и созрело у меня решение: обязательно сходить на боевые с этими героическими парнями из разведбата. И рассказать о них в газете. Такой случай в начале следующего года представился.

Привольно раскинувшаяся севернее Баграма и почти вплотную подступившая к главной дороге Кабул — Термез обширная зона садов и виноградников (в просторечии именуемая «зеленкой») лишь новичкам вроде меня казалась безопасным оазисом природного ландшафта, естественным украшением здешних мест. На самом деле это был постоянный очаг напряжения: отсюда моджахеды нередко устраивали вылазки и обстреливали стратегически важную дорогу, авиабазу и наш военный городок (однажды мина угодила даже в штаб дивизии, но, к счастью, поздним вечером там уже никого не было). В окрестностях Баграма действовали небольшие по численности отряды непримиримой оппозиции, объединенные под началом полевого командира Хаджи Кадыра.

Против него периодически устраивали рейды и засады разведчики и мотострелки, наносились артиллерийские и бомбо-штурмовые удары авиации, но неуловимый Хаджи ухитрялся вовремя спрятаться в безопасное место. Страдали же от наших «точечных» ударов нередко жители близлежащих кишлаков, их дома и возделанные поля…

Так и получалось, что еще вчера соблюдавшие нейтралитет, назавтра они становились сторонниками Кадыра. Невольно мы укрепляли его авторитет, попутно роняя свой, способствовали росту сопротивления и напряженности.

У начальника штаба дивизии появились новые агентурные сведения о появлении в «зеленке» людей Кадыра, за которым велась настоящая охота. На уточнение и реализацию разведданных срочно вышли две роты разведчиков, усиленные танковым взводом и инженерно-саперным подразделением. По первой команде поддержать их с воздуха готова была штурмовая авиация. Погода внесла свои коррективы. Несколько БМП увязли в раскисшей глинистой почве, едва войдя в «зеленку». Дальше распутицей тянуть «броню», лишенную скорости и маневренности, а значит, ставшую удобной мишенью, было рискованно. Поэтому майор Якушев принял решение спешиться и продолжать «зачистку» кишлаков несколькими группами, постоянно находясь на связи и взаимодействуя. В составе одной из них находился и автор этих строк.

Тактика действий разведчиков была отработана до мелочей. На ходу никого не приходилось инструктировать: каждый солдат, как учил полководец Суворов, знал свой маневр и общую задачу. Брали в оцепление с десяток домов и поочередно проверяли каждый. Через порог, предварительно его и дверь обследовав, первыми переступали саперы, их дело — обнаружить и обезвредить возможные мины-сюрпризы.

Растяжку гранаты, «любезно» оставленную для непрошеных гостей вроде нас, саперы сняли в одном из домов. В подвале вдобавок нашли несколько старых винтовок «бур» и ссыпанные в кучу патроны. На арсенал находка не тянула, но для начала уже кое-что.

По информации хадовцев (афганских органов безопасности. — Авт.) хозяин дома — некий Хафизулло, замеченный в связях с Кадыром. Жаль, не удалось взять интервью у него. Правда, вскоре выяснилось, что одна из разведгрупп, действовавшая примерно в километре от нас, задержала группу дехкан. После проверки документов их отпустили, кроме одного подозрительного по имени Хафизулло.

В большинстве домов, обустроенных по-восточному одинаково, разделенных на мужскую и женскую половины, нас встречали либо тишина, либо старые женщины. Реже попадали в поле зрения одинокие старики и дети.

Едва зашли на подворье, как за спиной прозвучал выстрел. Интуитивно кинулись к дувалу, за которым увидели бьющуюся в смертельных конвульсиях… корову. По словам солдата, случайно застрелившего бедное животное, у него сдали нервы, когда неожиданно скрипнула и резко отворилась калитка. Сколько раз, вот так, что называется, из-за угла, открывали «духи» по нашим огонь на поражение… Интуитивно, на подсознательном уровне и сработал у разведчика рефлекс самозащиты. Ругать солдата ни комбат, ни офицер-«особист» (представитель военной контрразведки дивизии почти всегда ходил на такие задачи) не стали. Хотя и понимали, что гибель невинного животного добавит ненависти к «шурави».