Брат по крови - Алексей Воронков Страница 63

Я обхватил голову руками. Эх, Ванька, Ванька! — едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, беззвучно повторял я. Ведь что я тебе говорил? Береги себя! А ты что ответил? А ты, как всегда, отделался шуткой: нагадали, мол, козе смерть, а она пердь да пердь… Ну вот и все, вот и конец комедии. Кто теперь будет казенный спирт из медпункта таскать, а? Ты подумал? Нет, брат, не подумал. И как тебя угораздило на пулю-то нарваться? А ты ведь говорил: заговоренный я, заговоренный! И крестик показывал — не убьют, мол, пока он со мной. Вот видишь, и с крестами убивают. Пуля ведь не живая, она не понимает, на кого летит. Чье сердце встало на пути, то и прошила. Вот как, брат, бывает, вот как…

А ведь я уже думал, что привык к смертям, что меня трудно надорвать чьей-то смертью, а вот Ваниной надорвался. Да так надорвался, что, когда Макаров принялся говорить мне о хорошей новости, я поначалу и не понял, о чем это он.

— Илона?.. Какая Илона? Что ты такое говоришь? — едва слышно шевелил я губами, а перед моими глазами все стоял мертвый Ваня Савельев. Огромный такой, каков он был в жизни, и добрый.

— Наверное, тебе лучше знать, — ответил Макаров.

И тут вдруг до меня дошел смысл сказанного им. У меня трепыхнуло сердце. Где она, где?! — хотел я закричать, но сумел сдержать себя. Более того, я нашел в себе силы, чтобы спокойно разобраться во всем, что на меня разом обрушилось.

Ох, Макаров, Макаров! Ну разве можно так поступать с товарищами? Мне бы и одного Ванюшки Савельева с лихвой хватило, а ты еще и Илону сюда же…

— Ну и где же твоя Илона? — наконец спросил я.

— Да не моя Илона-то, а твоя… У меня таких красавиц отродясь не было, — усмехнулся начфин.

— Моя, твоя… — недовольно пробурчал я и тут же осекся. — Послушай, а как ее вообще сюда занесло?

Макаров пожал плечами.

— Да как занесло? Так и занесло, — произнес он. — Заходит третьего дня к нам какая-то красавица в камуфляже и с порога: здесь живет майор Жигарев? Здесь, отвечаем. А в чем дело? Она молчит. Ну мы и давай ее расспрашивать — что да как.

— А она что? — стараясь быть равнодушным, говорю я, а у самого уже сердце трепещет, словно попавшая в силок птица.

— Ну ты даешь, егоркина мама! — возмущенно восклицает Женя. — К нему баба приехала, а он хотя бы радость выказал. Или, может, это нежеланный гость для тебя? Бывает ведь, пристанет какая, а тебе она не по душе.

Я поморщился. Ну о чем он говорит! И вообще, не надо вмешиваться в мою жизнь. Не надо!

— Так что, она еще в полку? — спрашиваю я.

— Кто, Илона-то? А куда ж ей деться, если она назначение к нам получила? Аккурат в твое подчинение и поступила. Везет же некоторым, — с неподдельной завистью произнес Макаров. — Не могли ко мне в финчасть такую девицу прислать. Мы бы с ней денежки-то посчитали!

Я не знал, что делать.

— Пойду в штаб — надо доложить «полкану», что я прибыл, — сказал я.

— Иди, иди, — буркнул Макаров. — А вечером приводи к нам эту твою Илону — выпьем, за жизнь поговорим. Глядишь, и на сердце легче станет. А то живем тут без женского участия и сохнем на корню. Так что приводи.

Я пошел в штаб. «Полкан» встретил меня хмуро. Видно было, что он не в духе. Так бывало, когда он получал очередной втык от начальства. Спросил, знаю ли я уже о гибели Савельева. Я ответил, что знаю. И только тогда он спросил про мальчишку. Когда узнал, что с ним все в порядке, вздохнул. И то ладно, сказал. Когда я уже собирался уходить, он остановил меня.

— Да, там у тебя пополнение, — сказал он. — Медсестричку прислали. Ты определись с ней. Странная девка. Из штаба дивизии мне сообщили, дескать, требует, чтобы ее обязательно отправили в наш полк. Ох уж эти мне Жанны д’Арк! Насмотрелись кино, и им войну подавай. А ведь война — это не кино. Здесь умирать надо.

Я не выдержал.

— Товарищ полковник, эта девушка, между прочим, фронтовик со стажем. И под пулями была, и на фугасе подрывалась. Несколько месяцев назад ее по частям в ростовском госпитале собрали, — выпалил я.

«Полкан» был сильно удивлен.

— А какого лешего она снова на войне-то оказалась? Сидела бы дома, раны зализывала. Девкам о замужестве надо думать, а не воевать, — сказал он.

— Вот и я думаю то же самое, — говорю ему и, не желая больше продолжать наш разговор, прошу разрешения удалиться.

Илону я отыскал в полковом медпункте. Она уже нашла себе работу: как заправский лекарь, принимала больных, осматривала их, прописывала им лекарства. Роль врача ей удавалась неплохо, при этом она все делала достаточно грамотно. Впрочем, это и неудивительно: за ее плечами были медицинское училище и четыре курса мединститута, который она бросила только потому, что ей захотелось воевать.

Когда я вошел в медпункт, она как раз обрабатывала рану на голове бойца — того задело осколком во время рейда в горах. Увидев меня, Илона так и застыла на месте. Я сухо поздоровался и попросил ее, чтобы она, как только закончит все свои дела, заглянула в мой «кабинет», которым служила находившаяся по соседству палатка. Вскоре она появилась. Я видел, как она была смущена и взволнована.

— Садитесь, сержант Петрова, — не глядя на нее, снова сухо произнес я и указал на табурет.

Она села. Я мельком взглянул на нее и увидел, как она бледна. Эта бледность была заметна даже на фоне ее новенького подкрахмаленного халата. Я был взволнован не меньше Илоны, но старался не выказать этого.

— Как ваше здоровье? — как можно строже спросил я ее. — Сможете в полном объеме выполнять свои обязанности?

Эта моя подчеркнутая официальность смутила ее.

— Простите… — произнесла она тихо и опустила глаза. Она выглядела несчастной, тем не менее в ее поведении было что-то от нашкодившего мопса.

— Я не понимаю вас, — сказал я и внимательно посмотрел на нее.

— Да что тут понимать… Вы прекрасно знаете, о чем я говорю… — Как и я, она обращалась ко мне на «вы», как будто между нами никогда ничего не было.

Мне вдруг страшно захотелось закурить, но я был некурящим, а потому у меня не было сигарет. Я стал ерзать на стуле. Я не знал, куда мне деть свои трясущиеся от волнения руки. Я испытывал сложные чувства: мне одновременно хотелось и сказать что-то обидное Илоне, и броситься к ней, и обнять ее, и покрыть поцелуями ее лицо. Вместо этого я спросил ее:

— А что я, собственно, должен знать? Мне достаточно получить от вас исчерпывающий ответ на мой вопрос…

Она вскинула в недоумении брови. О чем, дескать, это вы? Потом вдруг что-то поняла и чуть заметно улыбнулась.

— Ах, вот вы о чем. Я в полном порядке, могу заниматься всем, что мне прикажут, — ответила она.

— Это хорошо, — произнес я совсем не то, что мне бы хотелось сказать. — Это очень хорошо. Значит, будем работать. Сейчас у нас оказалось вакантным место начальника полкового медпункта…