Штрафник - "охотник". Асы против асов - Георгий Савицкий Страница 8

— Подождите, товарищ генерал, так вот этот майор Волин тоже был в моей эскадрилье штрафников! Отчаянный боец! Его разжаловали за то, что он не уберег «илы», хотя на прикрытие дали только его пару — всего два самолета против десяти гитлеровских истребителей! Но потом он все же прошел весь этот ледяной ад. И вновь вернул себе офицерское звание и награды, да еще и новые получил. Сейчас вроде заместитель по летно-тактической подготовке в «н-ском» истребительном авиаполку.

Генерал-лейтенант Хрюкин вызвал дежурного офицера:

— Свяжитесь с Особым отделом Воздушной армии и затребуйте у них дело бывшего летчика штрафной эскадрильи, подчиненной непосредственно 268-й истребительной авиадивизии 8-й Воздушной армии.

— Есть!

— И вызовите мне сюда этого майора Волина.

Майор Александр Волин прилетел в штаб 8-й Воздушной уже на следующий день на связном самолетике По-2.

Оба пилота приземлились взмыленные, словно им пришлось бегом пробежать все это расстояние. На их беззащитный бипланчик накинулась пара гитлеровских «охотников». Под грязно-белыми брюхами «Мессершмиттов» Bf-109G-6 были установлены подвесные топливные баки. До линии фронта самолеты шли с дополнительным запасом горючего, а в начале воздушного боя ПТБ сбрасывались, давая возможность сохранить скоростные и маневренные качества самолетов. И уж на том, что осталось, возвращались за линию фронта.

Так получилось и на этот раз. Но едва над головой мелькнули ненавистные черные кресты, молодой, но опытный пилот рванул ручку управления в сторону, и огненные плети пулеметно-пушечных очередей прошли мимо.

— Справа сзади заходят! — выкрикнул Волин. Переговорного устройства на По-2 не было, но летчик понял, о чем говорит его старший товарищ. Вот так, вместе, они и прокружились на бреющем, пока наглые «мессеры» от них не отстали. Но ушли все же, правда, и дырок понаделали, удивительно еще, как это оба пилота По-2 остались живы…

С аэродрома майор Волин направился прямо к двухэтажному каменному зданию, одному из немногих, что уцелело после бомбежек. У полосатого шлагбаума наряд автоматчиков внимательно проверил его документы. Так же поступили и часовые у входа. Сдав оружие в приемной, майор Волин вошел в кабинет командующего 8-й Воздушной армией.

Александр смотрел сейчас на человека, по приказу которого больше года тому назад майор был разжалован и переведен рядовым в штрафную эскадрилью. И ему никогда не забыть этого!..

…Александр Волин очнулся в тюремной камере от ведра вылитой на него воды. Он ничего не понимал: что случилось, почему он здесь? Наверняка произошла какая-то ошибка…

Волин открыл глаза: над ним стояли двое энкавэдэшников. Лиц их он разглядеть не смог из-за яркого света «лампочки Ильича», свисавшей с потолка на витом шнуре.

— Очухался, — констатировал один из них.

— Куда эту контру?

— В расход пустить, и вся недолга…

— Отставить! — раздался чей-то властный голос. — Приведите его в порядок и доставьте в пятый кабинет для допроса.

— Есть, товарищ старший майор [5]!

Через полчаса Александр Волин, слегка умытый и в более чистой гимнастерке, остановился возле серой железной двери. Позади в двух шагах стояли двое конвойных. Никаких номеров на двери не было, но старший лейтенант понял, что это и есть тот самый пятый кабинет.

С лязгом дверь в его будущее отворилась; будущее, как и эта комната, было покрыто полумраком. Тяжелая дверь с тем же пронзительным лязгом захлопнулась.

У дальней стены стоял небольшой письменный стол, на нем стояла лампа с глубоким абажуром.

— Проходите, гражданин летчик. — В голосе говорившего улавливались едва заметные стальные нотки. Этот голос привык повелевать и подытоживать судьбы остальных.

«Назвали не по званию, а значит… Значит — все», — мелькнула мысль у Волина. Несмотря на страх, способности рассуждать здраво и логично он не потерял. Эта способность — критически мыслить в сложной ситуации — не раз сослужила хорошую службу молодому летчику.

Собеседник повернул абажур настольной лампы и указал на стоящий по другую сторону стола табурет. В рассеянном свете блеснули круглые очки в тонкой металлической оправе. Как это ни странно, но страха не было.

— Многие, попав сюда… — неторопливо начал следователь, — попав сюда, утверждают, что произошла ошибка. В вашем случае, гражданин летчик, это и так, и не так. Мы ознакомились с вашим рапортом о том бое. Написано там все открыто и правдиво о том, как были потеряны три наших штурмовика. Вы признаете, что не смогли уберечь их от атак немецких истребителей.

— А как иначе, това… гражданин следователь? — пожал плечами летчик.

— Значит, вы признаете свою вину?

— Если моя вина заключается в том, что вместе со своим «ястребком» не смог разорваться на несколько частей и драться сразу в нескольких местах, — то да, — горько усмехнулся Волин.

Следователь поднял на него свой стальной взгляд, но летчик спокойно его выдержал. Ему уже терять было нечего, и он это знал. Следователь вновь вернулся к изучению документов из личного дела.

— Гражданин летчик, вы воевали в Испании против легиона «Кондор» и хорошо знакомы с тактикой немецких истребителей… Потом — с первого дня Великой Отечественной. Первый боевой вылет — 22 июня в 6.30 утра. Имеете сбитыми восемь подтвержденных самолетов врага лично и три в группе. Награждены орденом Красной Звезды, двумя орденами Боевого Красного Знамени. И в этом бою сбили два фашистских самолета. Имеете ранения…

— Так точно, гражданин следователь. От врага никогда не бегал! — сказал Александр Волин твердо. — И трусов среди моих летчиков тоже нет! Так что — все под Богом ходим. Считаете нужным расстрелять — расстреливайте! Но я об одном жалею — не поквитаюсь больше с гитлеровскими стервятниками!

— Ну почему же? Поквитаетесь — и еще как! Мы несем большие потери, и в том числе — в самолетах. Летчиков не хватает, и опыт воздушного бойца сейчас просто неоценим. Всех вас троих решено перевести в авиационный штрафбат — истребительную штрафную эскадрилью. И там вы кровью искупите свой проступок. Для вас это шанс вернуться в небо и поквитаться, как вы, гражданин Волин, говорите, с гитлеровской гадиной!

— Никогда не думал, что скажу это офицеру НКВД, но — спасибо вам, гражданин следователь!

— Что ж, я в этом и не сомневался. Однако присмотр за вами будет самый строгий! Малейший проступок — и расстрел на месте!

— Так точно!..

И теперь Александр Волин, бывший летчик-штрафник, прошедший ледяной ад Сталинграда, помноженный на бесчестье, был вызван к высокому командованию. На него смотрел генерал-лейтенант Хрюкин. Смотрел с интересом на того, кто переборол судьбу, которая щерилась на него стволами винтовок расстрельной команды НКВД, пушками и пулеметами немецких истребителей, зенитными орудиями Люфтваффе, самой непогодой, лютыми морозами и бритвенно-острым волжским ветром. На долю скольких еще людей перепадали такие же или большие испытания? Таких — по пальцам пересчитать.