ИнтерКыся. Возвращение из рая - Владимир Кунин Страница 3

А за ней и вокруг нее скачут еще несколько мужиков, как две капли воды похожих на тех трех, которые находятся сейчас при нас с Черно-Белым Котом. И воздух вокруг буквально пропитывается оружейным запахом. Ничего себе — попал, думаю...

Подлетает к нам эта девчонка, хватает из рук первого мужика своего Черно-Белого, капает на него двумя-тремя слезками и...

...хотите — верьте, хотите — нет, но на чистейшем шелдрейсовском языке отчаянно восклицает:

— Что случилось, Соксик?! Солнышко мое... Бедненький мой Котик!..

Потом грозно смотрит на меня и спрашивает Черно-Белого:

— И вот этот грязный мерзавец так тебя изуродовал?!

А мне так больно, так обидно вдруг стало...

Хрен с вами, думаю, валите все на меня! Мы — русские. Мы ко всему привыкшие и претерпевшие... У нас и преступность самая огромадная, и президентов столько, что до Москвы раком не переставить, как говорил Водила. И мы — такие, мы — сякие...

А только что бы вы без нас делали? Кого бы еще несли по пням и кочкам? Негров?.. Латинос?.. Как говорила мне Рут Истлейк — чистокровная американка, — вы и сами их так «либерально» трусите, будто у вас во рту тряпка воткнута. Подлизываетесь к ним, вместо того чтобы хоть раз гаркнуть погромче...

А она еще, дурочка малолетняя, поворачивается к охране, показывает на меня и по-Человечески очень недобро спрашивает:

— Это он так Сокса отделал?! Что это за Кот?! Откуда этот Кот?! Чего стоит вся ваша охранная электроника? Где ваша хваленая служба безопасности?!

Но тут уж за меня в один голос вступились все мужики! Все, которые видели нападение Собаков на Черно-Белого Кота. Да и сам Черно-Белый закричал этой девчонке по-шелдрейсовски:

— Что ты, что ты, Челси?! Этот Кот теперь мой друг до конца жизни! Если бы не он — меня бы на части разорвали!!! Этот Кот меня от целых двух Блядей спас!..

Челси услышала, как Черно-Белый назвал тех Собаков, покраснела и своим ушам не поверила:

— От КОГО он тебя спас?..

— От двух Блядей, — повторил Черно-Белый. — Это порода такая. Очень похожа на скотч-терьеров.

А я чувствую, что тот мужик, который меня на руках держит, как-то странно трясется. Я голову поднял, заглянул ему в морду, а он ржет, сукин сын, еле сдерживается, чтобы в голос не расхохотаться. И так с понтом отворачивается от Челси...

Ну надо же?! И этот по-шелдрейсовски тянет! Куда я попал?..

— Немедленно к врачу, — строго говорит Челси охране. — И этого Кота тоже.

Потом смотрит на меня и добавляет уже по-шелдрейсовски:

— Простите меня, пожалуйста.

— Да ладно, — говорю. — Чего уж там...

* * *

Лежим в специальной малюсенькой ветеринарной лечебнице при Белом доме — ничуть не хуже пилипенковской при его пятизвездочном «Интеротеле» в Петербурге для высокопоставленных Кошек и Собак дальнего зарубежья.

Все уже с нами сделали — уколы там разные, примочки всякие, мне даже два шва наложили на заднюю лапу. А всякие там царапины и укусы этих сволочей смазали нам такой шикарной мазью, которая и лечит, и на вкус — обалденная! Это чтобы не лишать нас — Котов — единственной инстинктивной привычки самостоятельно зализывать свои раны...

Но до вечера велели нам лежать и не дрыгаться — дескать, кормежка в койку, поссать или еще чего хуже — вот сюда: ни запаха, ни «вида», все мгновенно смывается ароматическими струями, — короче, начинаем процесс накопления сил для скорейшего выздоровления...

Лежим, треплемся. Я его спрашиваю:

— Ты кто?

А он мне говорит:

— Я Сокc Клинтон — Первый Кот Америки. А ты?

— А я, — говорю, — Мартын-Кыся Плоткин фон Тифенбах!

Фон Тифенбаха я приплел для пущей важности — понял, что не с простым Котом дело имею. Так вот, пусть знает...

— Ты испанец? — спрашивает меня Сокс Клинтон.

— Нет, — говорю. — С чего это ты взял?

— У них всегда тоже такие длинные и пышные имена — Хозе-Мария-Луис-Фернандо де Альварец, например... А как мне тебя называть? Неужели полностью?..

— Ты что, чокнулся?! — говорю. — Зови — Мартын. Или просто — Кыся.

— О’кей, Кыся! — говорит мне Сокс. — А кто же ты по национальности?

— Русский, — говорю.

— Ну да? Здорово!.. Бывали тут у нас ваши русские — и Горбачев, и этот... как его?.. Ельцин! Да и завтра как раз Билли принимает русских депутатов вашей Государственной Думы... Так что тебе повезло — наверняка тебе будет интересно повидаться с ними!

— Не думаю, — говорю. — Мы одно время с Шурой их заседания в Думе чуть ли не каждый день смотрели по телевизору. Срань болотная!

— Ка-а-ак?!

Ну явно, явно этот Сокc — Кот домашнего, я бы даже сказал, оранжерейного воспитания! Хотя и чувствуется в нем культура, интеллект. Наверное, знаний до чертовой матери, а в обычной жизни ни хрена не рубит!.. Очень многих слов не знает, удивляется пустякам... Хотя в то же самое время в драке вел себя отменно и мужественно. Не очень умело, но достаточно настырно.

— Объясняю, — говорю. — Срань болотная... Это... Как бы поточнее выразиться? Ну, ерунда Собачья, понимаешь? Они в этой Думе лаются на чем свет стоит, некоторые даже дерутся и болтают, болтают, болтают... И все без толку! Уж кто только не стал депутатом в этой говенной Думе?! Разброс жуткий! От жлоба до академика, от ворюги до банкира, от бандита до генерала. Приличных мужиков — раз-два и обчелся. Кормушка — будь здоров!

— Как ты странно рассуждаешь... — задумчиво говорит Сокс. — У нас тоже есть свои претензии к конгрессу, но чтобы так... Ты что, не чисто русский? Это я с точки зрения патриотизма...

— Чисто, чисто русский! — говорю. — Уж с точки зрения патриотизма — я такой русский, дай Бог всем русским такими быть! Хотя можно считать, что во мне есть и частичка еврейской крови тоже...

— Что ты говоришь?! — восхитился Сокс. — А откуда же?!

— Года три назад, на пустыре перед нашим домом, мой Шура Плоткин разнимал мою драку с тремя чужими Котами. Ну и в пылу схватки мне кто-то из этих троих прокусил переднюю лапу. Видишь шрам?

— Вижу...

— Ну вот. А в горячке миротворческих усилий Шуры эти курвы расцарапали ему руку до крови. Наши крови — моя и Шурина — по запарке смешались, и Шура потом повсюду утверждал, что теперь во мне течет и еврейская кровь тоже!..

Ну и пошло-поехало!.. Кто такой Шура? Что такое «курвы»? Где такой город «Пустырь»? И так далее...

Вот и пришлось за последний месяц в третий раз пересказывать свою историю.

Первый раз — Капитану судна «Академик Абрам Ф. Иоффе», второй раз — сержанту нью-йоркской полиции Рут Истлейк и ее русскому сыну Тимуру и в третий раз вот сейчас.