Фамильное привидение - Ирина Арбенина Страница 17

Все остальное от лукавого и построено только на том, что закон у нас что дышло… и милиция повернула его сейчас туда, куда у них и вышло. А вышло у них — против Ладушкина… Им, по обыкновению, лень шевелить мозгами, других забот хватает — поинтереснее…

Инара им Ладушкина подсунула, сдала с потрохами, они и рады — вцепились. Готовенький обвиняемый со всеми доказательствами — даже с пленочкой. Не надо суетиться… напрягаться на работе… это они всегда рады… одно слово, менты.

Однако повернись дело по-другому… Совсем Инара Оскаровна Хованская, получается, не застрахована от того, чтобы из свидетеля превратиться в подозреваемую. И конечно, вдова не может этого не понимать.

Тем не менее Хованская потрясающе спокойна и уверена в своей безнаказанности.

И это может означать только одно… Что у нее есть что-то еще. Какое-то безотказное стопроцентное доказательство того, что она, Инара Оскаровна, в этом деле ни при чем…

Как там она кричала этим дворянским бабушкам? «Да у меня есть такие доказательства, что вы и после смерти будете в гробу переворачиваться, вспоминая о том, что посмели меня оклеветать!» Кажется, так она сказала?

Стоп…

Есть пленка, доказывающая, что Гоша бывал в квартире Хованских и устанавливал там эти свои записывающие штучки… Так? Так! Пленка — это, безусловно, стопроцентное безотказное доказательство виновности… Или невиновности?

Есть пленка… Вот в чем дело… Есть еще одна пленка! У Инары Оскаровны Хованской есть еще одна пленка… Точно есть!

Никакие слова, никакие свидетели, никакие билеты на самолет не могут дать ей такой уверенности в своей неуязвимости… Только пленка.

Теперь становятся понятны слова Ладушкина «я словно боролся со своим отражением».

Как Инара Оскаровна сказала? «Поверьте, я знала своего мужа. Успех моей семейной жизни на том и основывался, что я всегда знала, что Федор сделает. И всегда — заметьте, всегда! — предупреждала его ход».

Вот что… Инара Оскаровна, оказывается, не дура… И она «знала своего мужа»… Два сапога пара. Она тоже наняла детектива! Еще до того, как Хованский обратился к Ладушкину. Превентивно. Чтобы ее детектив следил, не следит ли за ней детектив мужа… Вот такие вот нравы, вот такие вот отношения…

И, как всегда, Инара Оскаровна опередила своего мужа на один ход.

Да, скорее всего, именно так все оно и было. Ее детектив заменял отснятые пленки Ладушкина — своими.

И не все пленки Хованская оставила для милиционеров. Она оставила им лишь пленки Ладушкина, которые тот как отчет о «проделанной работе» сдавал депутату.

А последнюю пленочку, которая и зафиксировала самые последние события в квартире, накануне смерти депутата, — забрала.

Вот что она, оказывается, прикарманила… Не только деньги из сейфа! Но и эту последнюю пленку, вытащенную ею из камеры. Инара, как обычно, заменила ее другой, приготовленной для Ладушкина.

То, что бросало тень на Ладушкина, оставила, а то, что обеляло его, забрала.

Инара Оскаровна ведь злопамятна… И это была, по-видимому, ее месть Ладушкину. «А не выведывай маленькие женские тайны, сыщик-неудачник…»

Стало быть, есть такая пленка… И стало быть, что сверхважно, есть хронометраж!

Светлова грустно вздохнула, подытоживая свои умозаключения. Ей вообще теперь казалось, что в этом противостоянии — Хованская — Ладушкин — было все-таки довольно много личного.

Да, сначала, по-видимому, для Гоши это было обычной работой: следил, ловил… Как принято говорить: «ничего личного». Просто работа. А вот потом «личное», кажется, появилось…

Дело в том, что оба они, и Ладушкин и Хованская, представляли крайние точки зрения… И судьба позабавилась, столкнув этих двоих людей: словно пыталась выяснить, что же бывает, когда сходятся крайности?

То, что Ладушкин, не особо декларируя свои взгляды, как и полагается настоящему мачо, считал женщин «недочеловеками», не составляло для Светловой тайны…

Но дело все в том, что и Хованская, очевидно, отнюдь не причисляла мужчин к существам первого сорта… Возможно, даже и к второму сорту она их не причисляла.

Как всякая женщина, давно уже приобретшая привычку расчетливо использовать мужчин, она автоматически считала каждую повстречавшуюся ей новую «мужскую особь» глупее и слабее себя. Для нее это был своего рода спорт: отношения с мужчиной как способ переиграть сильный пол и доказать свое превосходство.

(В общем, не самая оригинальная точка зрения: «Все мужчины при ближайшем рассмотрении, разумеется, слабы и глупы… Весь их боевой вид лишь маскировка — внутри, под панцирем, они, как моллюски, маленькие, несчастные и слабые. Ну, что дураки, это само собой…» Светловой все чаще приходилось встречать женщин, рассуждающих именно так… В общем, чего только ни придумывают себе люди — каких только взглядов и убеждений! — чтобы не скучать.)

Поэтому, если мужчина не соглашался с такой «постановкой вопроса», отношения с ним у Хованской почти сразу превращались в дуэль.

Так скорее случилось у Хованской и с Ладушкиным.

Скорее всего, Ладушкина тоже раздражало, что он, такой самоуверенный, такой сильный, со всеми своими превосходящими силами, не может ухватить эту поблескивающую шкуркой ящерицу за хвост.

А Инару все это забавляло.

Почти не видя друг друга, они издали обменивались ударами и ходами.

Да, несомненно, Инару это здорово развлекало… Иначе зачем вся эта игра с заменой пленок? Никакой выгоды, никакой практической пользы она из этого не извлекала. Судя по всему, ей действительно нечего было скрывать от мужа…

Ответ в самом вопросе… Потому что игра!

Она нисколько не боялась, что «ее Федор», которого всегда опережала на ход, выведет ее на чистую воду…

Но затеять игру с ревнивым мужем и тем более с самоуверенным сыщиком Ладушкиным — и выставить их дураками! — в этом она не могла себе отказать.

Когда она меняла в спрятанных Ладушкиным секретных камерах пленки, заменяя их своими, заранее отснятыми: та же квартира, те же интерьеры, снятые с той же точки, — она, конечно же, прежде всего развлекалась.

Да уж, можно представить, как она веселилась, воображая при этом обескураженную физиономию Ладушкина, отсматривающего материал!

«Фу-у…» — это междометие вполне отражало главное впечатление Светловой от всей этой истории и этой человеческой компании. Какие-то необязательные несуразные вещи… У депутата глупая идея слежки за женой, у Ладушкина какая-то странная работа, у Инары Оскаровны очень странная игра… Ни у одного из них не было, в общем-то, стоящего мотива затевать всю эту кутерьму. Не было серьезной жизненной необходимости в это ввязываться — это был явно не тот случай, когда сами обстоятельства толкают людей на совершение поступка.

Все начиналось от скуки, с жиру, как у депутата и его жены, или от жадности, как у Ладушкина, и так далее…