Черное Рождество - Наталья Александрова Страница 2

Когда же армия пришла в Новороссийск, оказалось, что для ееэвакуации ровным счетом ничего не подготовлено. Казалось, что эвакуацией никтоне руководит. Огромные склады деникинской армии, заполненные полученным отсоюзников английским обмундированием и медикаментами, французским провиантом, атакже боеприпасами, стояли невывезенные, в то время как армия была раздета,необута, голодна, страдала от отсутствия патронов и снарядов. Теперь, когдастало ясно, что вывезти склады уже не удастся, их подожгли, чтобы не оставлятькрасным. Огромный столб пламени поднимался к небу, дым сносило норд-остом вморе. Мародеры прорывались через охранение, перелезали бетонную стену ивытаскивали из огня, что попадалось под руку.

Дюжина пароходов стояла возле пристани, набитая до отказабеженцами, служащими тыловых учреждений и интендантств. Пристани были заполненытысячами людей, пытавшихся пробиться на пароходы. Чуть дальше в Новороссийскойбухте стоял военный флот западных держав – несколько крупных английских судов,одно французское, одно итальянское и даже одно американское. Этот флот мог бывзять на борт всю армию, но он лишь присутствовал как зритель, только под конецприняли, чтобы соблюсти приличия и вместе с тем не испачкать палубы, околошестисот человек.

Лазареты были переполнены ранеными и больными, у которых небыло совершенно никаких шансов на спасение.

Регулярные войска сохранили еще дисциплину и боеспособность,казаки же растеряли свои части, многие побросали по дороге оружие и былисовершенно деморализованы.

Пароходы вполне могли сделать несколько рейсов, выгружаябеженцев в Керчи и возвращаясь обратно, но вместо этого они несколько днейнеподвижно стояли у пристаней, перегруженные народом, ожидая приказов невестьот кого.

Сохранивший строй и порядок Первый армейский корпус генералаКутепова разместили фронтом на окружавших город возвышенностях.

Борис Ордынцев смотрел с высоты на серый город, насвинцово-серую бухту, на приткнувшиеся у причалов переполненные беженцамипароходы, на военные корабли «союзников», красующиеся на рейде во всемвысокомерии своей чистоты и силы, еще больше подчеркивая азиатское безобразиеобреченного города, обреченной армии; смотрел на горящие ангары складов, наполосу сизо-черного дыма, ползущего на бухту, и вспоминал.

Он припомнил лето девятнадцатого года, когда он приехал вКрым в поисках сестры – приехал вчерашним студентом, утратившим, конечно,довоенную розовую наивность на кровавых и огненных дорогах Гражданской войны,но еще сохранившим штатскую интеллигентскую мягкость и нерешительность. Попав вводоворот событий, Борис необычайно изменился. Опасные приключения средигреческих контрабандистов и турецких шпионов, в Крыму и в Батуме, перековалиего, сделали человеком действия. И больше всего повлияла на судьбу Борисавстреча с таинственным полковником Горецким, прежним его преподавателем наюридическом факультете Петербургского университета, теперь выполняющимспециальные поручения Военного Отдела Особого совещания при главнокомандующемВСЮР.

После благополучного завершения событий в Батуме и ФеодосииБорис вступил в Добровольческую армию в чине поручика, с тем чтобы состоять приполковнике Горецком офицером для особых поручений. Полковник убедил его, чтотаким образом Борис принесет большую пользу, чем просто сидя в окопах, к томуже больше возможностей было искать сестру, сгинувшую в водовороте Гражданскойвойны. Горецкий полушутя утверждал, что взять Бориса на службу его подвиглапотрясающая везучесть бывшего студента. Не имея, казалось, на первый взглядникаких особенных талантов, Борис умел выходить живым из любых, самых отчаянныхпередряг.

Пришлось, однако, скинуть чистенький мундир штабного офицераи пойти в конный рейд против Махно.

Этого требовало дело. Борис выдержал и это испытание, хотяпобывал в плену у красных и у махновцев. Сестра Варя отыскалась чудом, иполковник Горецкий помог ей уехать в Константинополь, потому что молодойдевушке не место было среди солдат и казаков.

Борис снова оглядел серое равнодушное море. Эти волны бегутбезостановочно вдаль, как бежали белые от Орла до Новороссийска, они бегут,верно, до самого Константинополя, и, может быть, Варя смотрит сейчас на это жеморе с берега бухты Золотой Рог… Борис страшно тосковал по ней, но ещеоставался Крым – последний кусок России, не отданный большевикам, а значит, невремя еще плыть в Константинополь. Долг и честь требуют от каждого честногорусского человека до последней возможности защищать родину… – Что, Борис,глядишь? – окликнул его старый друг Петр Алымов. – Ничего хорошего невысмотришь.

Борис встревожился, услышав его голос, – такое в нембыло отчаяние. Петька Алымов – друг детства, почти брат, с чьей конно-горнойартиллерийской батареей он отступал всю зиму по непролазной кубанской грязи,через Дон и дальше. Петька Алымов – второй человек после Вари, для кого Борисне думая пожертвовал бы всем. Он вспомнил, как вытаскивали орудия из топи, каквставали они с Петром ночью, чтобы накормить лошадей, потому что измученныесолдаты на ночлеге просто валились на пол и засыпали, не раздеваясь.

Батарея пришла в Новороссийск почти в полном составе, орудиябыли вполне боеспособны, а солдаты относительно здоровы, хоть и отощали, иобносились. И вот, оказалось, что все их усилия были напрасны. Нечего было идумать вывезти лошадей, не говоря уже об орудиях.

– Все, точка, – мрачно пробормотал Алымов. –Дошли до моря, и никто нас здесь не ждет.

– У меня такое чувство, что эвакуацией никто неруководит, – осторожно начал Борис. – Красные не сегодня-завтра будутв городе, и что с нами будет?

Ответом ему было тяжелое молчание. Борис уныло думал, что,кажется, его хваленому везению пришел конец. Действительно, его ангел-хранительхорошо потрудился за последние два года. Он не дал Борису умереть от тифа, онпомог спастись от расстрела красных, Бориса не убило в бою, его не зарезали бандитыв украинских степях, но здесь, в Новороссийске, слишком самонадеянно было бысидеть и ждать, когда ангел-хранитель придет на помощь, следовало позаботитьсяо себе самому.

– Однако надо бы сходить в порт, узнатьподробнее, – нерешительно проговорил Борис.

Алымов согласился. Верный Ахилл встретил Бориса голоднымржанием. Борис погладил жеребца по крупу и отвел глаза. Он боялся, что коньпрочитает в его глазах о неизбежном расставании.

Вблизи порт производил еще худшее впечатление. Ничего они невыяснили, не нашли никого, кто бы смог им объяснить, откуда возьмется транспортдля эвакуации армии. Обратно ехали молча вдоль высокой бетонной стены, гденаходились горящие ангары. Какие-то люди перелезали в удобном месте черезстену, держа свертки с обмундированием. У Алымова презрительно задергаласьщека. Борис хотел было послать Ахилла вперед, чтобы не видеть окружающегобезобразия, но тут вдруг буквально на него свалился с забора невысокого ростаплотненький такой солдатик. В руках у солдатика было три пары отличныхофицерских сапог. Приземлившись неудачно на бок, солдатик охнул, поудобнееперехватил свою ношу и завертел по сторонам круглой головой. Краем глаза уловивзнакомое движение, Борис придержал жеребца, а солдатик уже поднимался с места,радостно вопя: