Крошка Доррит. Книга первая - «Бедность» - Чарльз Диккенс Страница 44

Нужна была немалая осмотрительность, чтобы,последовав этому приглашению, не стукнуться в темноте лбом о внутреннюю дверь,и со страху и сослепу не покатиться тут же по лестнице, ведущей в подвал. Нопосетитель счастливо избежал этой опасности и благополучно ступил на коврикприхожей.

Услышав вторичное «пожалуйте», посетительдвинулся за лакеем дальше. Распахнулась еще одна дверь — вылетела пробка еще изодной бутылки. Новый сосуд содержал, по-видимому, экстракт кухонных помоев.Затем произошло небольшое замешательство, вызванное тем, что лакей необдуманноотворил дверь мрачной столовой, неожиданно обнаружил там кого-то и немедленнопопятился назад, наступая посетителю на ноги. Наконец посетитель был загнан вмаленькую тесную гостиную в конце узкого коридора, где, дожидаясь, пока о немдоложат, он мог вдыхать освежающий аромат из обеих бутылок сразу, любоватьсявидом на заднюю стену соседнего дома, торчавшую в трех футах от окна, иразмышлять о том, много ли на свете семейств Полипов, которые из тщеславияселятся по доброй воле в таких трущобах.

Мистер Полип готов принять его. Угодно емуподняться наверх? Ему было угодно, и он поднялся; и вот, в своей параднойгостиной, сидя в кресле и вытянув на стул больную ногу, предстал перед ним саммистер Полип, символ и воплощение великого принципа: не делать того, что нужно.

Мистер Полип помнил лучшие времена, когдагосударство было не столь скупо, а враги Министерства Волокиты не стольпридирчивы. Шея мистера Полипа была обмотана белым платком так же туго, как онобматывал шею государства канцелярской писаниной. У него были внушительныеманжеты и воротничок, внушительный голос и внушительные манеры. Его украшаламассивная часовая цепочка со связкой печаток, застегнутый до последнейвозможности сюртук, застегнутый до последней возможности жилет, панталоны безединой морщинки и негнущиеся сапоги. Он был великолепен, строг, солиден инеприступен. Казалось, он всю свою жизнь позировал для портрета сэру ТомасуЛоуренсу. [31]

— Мистер Кленнэм, если не ошибаюсь? — сказалмистер Полип. — Прошу садиться.

Мистер Кленнэм исполнил просьбу.

— Вы как будто заходили ко мне в МинистерствоВолокиты, — сказал мистер Полип, произнося последнее слово так, словно в нембыло по меньшей мере двадцать пять слогов.

— Да, я взял на себя такую смелость.

Мистер Полип величественно наклонил голову,как бы говоря: это безусловно была смелость с вашей стороны, но раз уж такслучилось, вы можете взять на себя дополнительную смелость изложить мне своедело.

— Считаю долгом предупредить вас, что ядовольно долго жил в Китае, чувствую себя почти чужим на родине и не имеюникакой личной или корыстной заинтересованности в том деле, которое меня к вампривело.

Мистер Полип слегка побарабанил пальцами постолу с таким видом, словно собирался позировать новому, незнакомому художникуи хотел сказать ему: «Вы меня очень обяжете, воспроизведя на портрете товозвышенное выражение, которое вы сейчас наблюдаете на моем лице».

— Я познакомился в тюрьме Маршалси снесостоятельным должником по фамилии Доррит, который провел там почти половинужизни. Я хотел бы разобраться в положении его дел, представляющемся мне весьмазапуганным, и узнать, нельзя ли сейчас, после стольких лет, хотя бы немногооблегчить его участь. Когда я пытался выяснить, кто является наиболеевлиятельным среди кредиторов, мне назвали имя мистера Полипа. Это соответствуетистине?

Одно из основных правил Министерства Волокиты— никогда, ни при каких обстоятельствах не давать прямого ответа, и потомумистер Полип сказал:

— Возможно.

— А позвольте спросить, вы выступаете какпредставитель государства или как частное лицо?

— Министерство Волокиты, сэр, — ответил мистерПолип, — я не утверждаю, я только допускаю возможность, — МинистерствоВолокиты, возможно, способствовало вчинению иска против некоегообанкротившегося предприятия, или фирмы, или товарищества, к которому принадлежалоупомянутое вами лицо. Вопрос мог быть в ходе официального делопроизводстванаправлен на рассмотрение Министерства Волокиты. Министерство могло издать илисанкционировать предписание о вчинении такого иска.

— Очевидно, следует предположить, что так онои было?

— Министерство Волокиты, — сказал мистерПолип, — не несет ответственности за предположения частных лиц.

— А где бы я мог навести официальную справку осостоянии этого дела?

— Любому из — публики, — сказал мистер Полип,с неохотой выговаривая название неопределенного сообщества, в котором он явновидел своего природного врага, — предоставлено право обращаться с запросами вМинистерство Волокиты. Разъяснения относительно соблюдения необходимыхформальностей даются в соответствующем департаменте Министерства.

— А в каком именно?

— Для получения ответа на этот вопроссоблаговолите обратиться непосредственно в Министерство, — сказал мистер Полипи позвонил.

— Прошу извинить, но…

— Министерство вполне доступно для — дляПублики (мистера Полипа неизменно шокировал дерзкий смысл, заключенный в этомслове), если она, Публика, обращается к нему в официально установленномпорядке; если же она, Публика, обращается не в официально установленномпорядке, то это ее, Публики, вина.

Мистер Полип отвесил Кленнэму сдержанныйпоклон, в котором оскорбленное достоинство отца семейства соединялось соскорбленным достоинством должностного лица и с оскорбленным достоинствомжителя великосветского квартала; Кленнэм в свою очередь отвесил поклон мистеруПолипу, после чего расслабленный слуга выпроводил его на Мьюз-стрит.

Пораздумав немного, он решил, что хотя бы радииспытания своего упорства еще раз пойдет в Министерство Волокиты и попробуетдобиться там какого ни на есть толку. И спустя короткое время он снова вступилпод своды Министерства Волокиты и снова отправил свою карточку Полипу-младшемучерез рассыльного, который весьма неодобрительно отнесся ко вторичномупоявлению назойливого посетителя, тем более, что должен был из-за негооторваться от картофеля с мясной подливкой, которым в это время лакомился заперегородкой у камина.

Полип-младший по-прежнему томился в отцовскомкабинете, в ожидании, когда стрелка часов доползет до четырех; только теперь онподжаривал не икры, а коленки.