Пятиборец - Сергей Антонов Страница 16

В первую очередь следует поразмыслить о том, почему в этом незнакомом мире его преследуют видения, не имеющие никакого отношения к прошлой жизни, а целиком связанные с королевством Уайтроуз. Страной, в которой загадочных существ именуют чадами Тьмы и готовятся к войне с ними. С точки зрения здравого смысла, эти речи должны казаться полной чепухой. Так почему не кажутся? Даже наоборот. Возникает ощущение, что война эта будет затяжной, и в ней ему отведено не последнее место. Вот только на чьей стороне?

Андрей попытался вспомнить, о чем он говорил в тот момент, когда Великий Экзекутор вдруг ни с того ни с сего сменил милость на гнев. Кажется, о льдисто-голубых глазах демона из пещеры. Беверидж нашел в его словах некий зловещий смысл. Какой же смысл имеют его собственные видения? О чем хотят поведать? Брюсов швырнул крысе новый кусочек хлеба. Тритемий... Вот кто поможет ему разобраться во всей этой чертовщине. Когда старик вернется, его надо будет как следует разговорить. Незаметно перевести с рассказов о трактате и алхимических опытах на другие, более животрепещущие темы. Это решение внесло в душу Андрея если не спокойствие, то хотя бы его бледное подобие.

Внезапно звук сочащейся из стен воды и шуршание крысиного хвоста по полу темницы сменились шумом глухих ударов. Сколько молодой человек ни вслушивался, он не смог понять, откуда исходят новые звуки. Андрей встал. Стены темницы подернулись рябью. Оконце закрыл чей-то силуэт, и темница погрузилась во мрак.

Брюсов выставил вперед руки. Собрался сделать шаг вперед, но что-то его удерживало. Вновь удар. Невнятное бормотание и опять удар. Мрак вдруг рассеялся, и Андрей увидел, что стоит на краю каменного колодца. Шум ударов доносился оттуда — из темной, сырой глубины. Неужели это тот самый колодец, о котором говорил Тритемий? Каменный мешок, ловушка для самых ужасных магов и колдунов! Брюсов наклонился, чтобы заглянуть вниз, и увидел на дне каменной трубы смотревшего вверх бронзоволицего, очень высокого мужчину поистине дьявольской красоты. Больше всего поражали его сияющие глаза. На нем был синий хитон с широкими рукавами. Длинные и черные как смоль волосы, схваченные тонким золотым ободом с большим изумрудом на лбу, падали ему на плечи красивыми кольцами. Через мгновение снизу донесся давящий на уши, хорошо знакомый Андрею голос демона, пробравшегося в храм:

—Помоги мне выбраться, и я щедро заплачу тебе. Не пожалеешь. Я могу все...

—Обещаниям отца лжи нельзя верить, — произнес кто-то сдавленным от волнения голосом. — Ты обманешь меня...

Это был человеческий голос, и раздавался он из-за спины Андрея. Ему стало ясно: демон из колодца разговаривает вовсе не с ним. Однако когда Брюсов обернулся, то никого не увидел.

Демон продолжал уговоры. Сулил невидимому собеседнику немыслимые богатства. Обещал беспредельную власть. Его голос становился все громче и назойливее, он переместился в голову Брюсова и звучал изнутри, вызывая нарастающую боль в ушах. Когда боль стала невыносимой, Андрей побежал прочь от колодца. Однако сделать это было непросто. Каждый раз, когда ему казалось, что страшная яма осталась далекопозади, он вновь оказывался на ее краю. И так раз за разом. Демон уговаривал, убеждал, упрашивал, пытаясь левитировать, почти приближаясь к самому краю заколдованного колодца, и снова падал на дно.

Этот кошмар мог бы продолжаться до бесконечности, если бы Андрея не разбудил скрип двери. Очи демона из колодца обернулись глазами крысы. Пока Брюсов спал, она успела добраться до остатков хлеба, уничтожила все без остатка и теперь, сытая и довольная, смотрела на него из темной норы.

Лязгнул засов. Тюремщик втолкнул в темницу Тритемия и захлопнул дверь. Андрей помог стонущему старику сесть. Гиннесу досталось. По лбу его текли капли пота, губы дрожали. Правая штанина была порвана, а свисавшие лоскуты сделались бурыми от крови. Андрей сел рядом, чтобы осмотреть поврежденную во время пыток ногу Тритемия и по возможности облегчить его страдания. Судя по характеру раны, старику раздробили в тисках большой палец ноги. Андрей знал кое-какие способы оказания первой помощи при спортивных травмах и оторвал полоску от своей сорочки, еще не успевшей полностью превратиться в лохмотья.

Брюсов закончил с перевязкой, помог Тритемию лечь и подложил свой плащ старику под голову.

—Вот так. Скоро станет легче.

—Знаешь, о чем я размышлял, когда мою ногу зажимали в тисках?

—О природе левитации, наверное? — улыбнулся Андрей.

—Почти. О том, что влажность работает не хуже тисков. Камни, из которых сложена наша темница, — не вечны. Сырость заставляет их трескаться. Водапопадает в эти трещины и ускоряет процесс разрушения. О растворе извести, их соединяющем, и говорить не приходится. Мы могли бы разобрать стену... Или построить летательный аппарат. У природы есть чему поучиться. Если бы у меня были инструменты и материалы, Эндрю... Представь себе лицо Бевериджа, который видит, как мы улетаем отсюда на огромном механическом мотыльке. Я сделаю его чертеж, а ты, мой мальчик, займешься... Мотылек... Гируды... Тиски...

Уже через минуту Брюсов понял, что Тритемий бредит. Поэтому, когда старик окончательно впал в беспамятство и затих, Андрей испытал облегчение. Видеть, как дает сбой этот пытливый ум, было уже невмоготу. Прислушиваясь к хриплому дыханию раненого, молодой человек поднял с пола берет Гиннеса и вытер им выступивший на лбу старика пот.

Так прошел час. Второй. Старик хрипло дышал и постанывал. Сейчас Брюсов не мог получить от него никаких объяснений. Попытался отыскать их сам, но запутался еще больше. Может, все, что он слышит и видит, — просто страшный сон? Возможно, нет никаких гирудов, похищенного Плата Девы и Святой Экзекуции? А старый изобретатель Тритемий — плод его фантазии? Что, если через несколько мгновений он проснется в Лондоне, в уютной постели номера в отеле «Стаффорд» и отправится в аэропорт, где возьмет билет на самолет до Москвы? Нет. На чудо действительно рассчитывать не приходится. Раны, оставленные тисками на ноге Гиннеса, слишком реальны. Такое не может присниться.

Брюсов не помнил, сколько времени провел в странном оцепенении. Возможно, несколько часов. Может быть, несколько суток. Очнулся, когда почувствовал, как его трясут за плечо. Это был Тритемий. Все еще страшно бледный, зато в полном сознании. Он торопливо заговорил:

—Я слышу шаги. Это за тобой, Эндрю. Не позволяй им калечить тебя. Лучше сразу признайся.

—В чем?

—Во всем! Ты нужен мне здоровым, поэтому слушай внимательно и делай, как говорят. Не признавайся сразу. Немного позапирайся для виду. А когда дело дойдет до пытки, сделай вид, что смертельно испугался. Они будут довольны. Отведут тебя в темницу. А уж потом... У нас будет несколько часов до казни, и я обязательно что-нибудь придумаю. Когда обстоятельства вынуждают, человек способен на многое. Мы найдем выход, мальчик мой.

Дверь распахнулась. В темницу заглянул Фарнам:

—Пора, господин Брюс, — произнес он почти отеческим тоном. — Все готово...

Андрей медленно поднялся с соломенной постели. Обнял на прощание Тритемия, повернулся к секретарю и с независимым видом произнес: