Меч королевы - Робин Маккинли Страница 29

В тот вечер Корлат, Всадники и Харизум-сол ужинали с размахом. Стол ломился от яств, и Харри впервые познакомилась с горной горчицей, получаемой из семян джикты. Приправа выжгла ей не только рот и язык, но и горло и желудок. Переднюю стенку зотара снова подняли, большая часть лагеря пировала снаружи на коврах перед низенькими столиками под луной и белыми звездами. По мере приближения конца пира Харри начала нервно подтягивать рукава и теребить концы своего пояса. Над лагерем висело напряжение, и оно ей не нравилось. Девушка надеялась, что тисненый кожаный мех сегодня не появится. Он и не появился, но она подозревала, что Корлат с иронией наблюдает за ее нервозностью.

Разговор шел слишком быстро, и она не успевала понять все. Видимо, шестое чувство перетрудилось и решило отдохнуть. И все же ей удалось разобрать, что целью их похода было выяснить, насколько хорошо – или плохо – подготовлены к отражению атаки северян многочисленные горные деревеньки на севере, на юге и к востоку от великой центральной пустыни. Путешествие складывалось не особенно весело, и не только из-за вылазки на запад на территорию Чужаков, где упрямый и напыщенный старик отказался слушать правду. Корлат ожидал этого и, подумалось ей, не считал нужным впадать в уныние. Их путь почти завершился. Впереди, в горах, хотя до него оставалось еще несколько дней пути, их ждал город Корлата. Там располагался его дворец и постоянное войско. Судя по тому, как о нем говорили, у Харри сложилось впечатление, что «Город» являлся единственным городом в королевстве Корлата. Здешний народ не особенно увлекался строительством, укреплением и жизнью в городах, помимо собственно королевского. Главное преимущество Города заключалось в неимоверном обилии келара. Но горцы были независимым народом. Они предпочитали держаться за свои клочки земли и обрабатывать их. Ни города, ни присутствие войск их не привлекали.

Часто слыша это слово, Харри начинала лучше понимать, что означает «келар». Он представлял собой некую разновидность магии. Дар же являлся специфическим воплощением келара в конкретном человеке. Также келаром называли чары или колдовство, разлитое в воздухе в некоторых районах гор. Одним из таких мест был Город, где одни вещи происходили спокойно, а другие не могли случиться ни под каким видом, причем вопреки обычным физическим законам. Даже утратив остальную территорию, горцы могли отступить в Город. Если северяне захватят или уничтожат все до последнего клочка, немногие уцелевшие сумеют по-прежнему жить в Городе, ибо в нем сохранилась отчасти сила древнего Дамара.

Харри начала мечтать о Городе, предвкушать, как увидит его. Вокруг нее Всадники и их король толковали о том, что нужно починить, что отковать заново, о лучших в горах кузнецах-дхогах и кожевенниках-паризи. Наркнон положила голову и лапы к Харри на колени и урчала так, что у обеих кости дрожали.

Время близилось к полуночи. Всадники глядели в свои пустые чашки, люди снаружи глядели на звезды. Харри дремала, по-прежнему слушая гул в воздухе, не в силах расшифровать его.

– Матин, – произнес Корлат.

Харри вздрогнула и проснулась.

Матин оглядел стол. Глаза его ненадолго задержались на золотоволосой девушке в багряном одеянии, прежде чем он взглянул на своего короля.

– Лапрунские игры на равнине перед Городом начнутся через шесть недель, если считать с завтрашнего дня.

Матин это прекрасно знал, но краем глаза видел, как девушка озадаченно подняла глаза на Корлата, а затем взглянула через стол на своего терпеливого учителя.

– Харизум-сол будет участвовать в них.

Матин кивнул. Он ожидал этого и, присмотревшись к Харри за последние дни, не возражал. Сама Харизум-сол резко сглотнула, но тоже не слишком удивилась. А после боевых коней и мечей могла догадаться, какого рода окажутся эти состязания. Бедный Матин. Она прикинула, как он воспринимает эту идею, и предпочла остаться в неведении. Вогнать самого сырого новичка, пусть даже ведомого келаром, в форму за жалкие шесть недель…

– Мы выедем завтра за два часа до рассвета, – сказал Матин.

«Шесть недель, – подумала Харри. – Многому ли можно научиться за шесть недель, даже если за тобой присматривает Аэрин?»

Харри проснулась сразу же, как только слуга отодвинул занавеси у ее спального места и поставил свечу на низкий бронзовый столик рядом. Она встала, потянулась, крякнула, вздохнула. А затем быстро переоделась в костюм для верховой езды и залпом проглотила оставленный у свечи маллак. Наркнон выразила протест против всей этой суеты сонным ворчанием, а затем перебралась на сбитые одеяла и снова заснула. Харри вышла наружу и обнаружила, что темно-гнедой Матина и ее собственный Золотой Луч уже готовы. Цорнин повернул к ней голову и вздохнул.

– Более чем согласна, – шепнула она ему, а он нежно прикусил ее за плечо.

Из темноты появился Матин с вьючной лошадью в поводу и кивнул ей. Они оседлали коней и поехали в сторону гор, вздымавшихся совсем близко к лагерю, хотя сейчас невидимых. Небо бледнело, и Харри обнаружила, что они уже забрались в нижние складки этих гор. Покинутый лагерь пропал из виду. Теперь конские копыта цокали по горной почве. Девушка вдохнула и почувствовала запах деревьев. Сердце ее взлетело и вопреки страху приветствовало новое приключение.

Они ехали весь день, останавливаясь только поесть да снять на несколько минут седла с коней и протереть им спины насухо. Чтоб снова оказаться в седле, Харри каждый раз приходилось искать подходящий валун и залезать на него. Услужливые люди в коричневом, опускавшиеся на колено и подставлявшие ей сложенные чашкой руки, остались далеко. Золотой Луч, в свою очередь, явно считал исполняемый всадницей ритуал весьма странным. Сначала подзывает, затем лезет на кучу камней и только потом садится на спину.

– Это первое, чему я научу тебя, – сказал в один из привалов Матин. – Смотри.

Он положил руки по краям седла и взлетел в него, скользнув правой ладонью по задней части седла и изящно убрав ее с дороги, как только оторвался от земли.

– Я так не могу, – вздохнула Харри.

– Сможешь, – ответил Матин. – Попробуй.

Харри попробовала. Спустя несколько попыток Золотой Луч прижал уши и спрятал хвост между ног. Тогда Матин разрешил ей найти небольшой камень, всего в несколько дюймов высотой, и заставил продолжать попытки. Цорнин сначала заартачился, не желая снова подвергаться дурацким шуткам, но потом все же подошел, покрепче расставил ноги, и Харри таки забралась в седло.

– Вскоре ты сможешь делать это с земли, – пообещал Матин.

«И это только начало», – подумала несчастная. Запястья и плечи болели. Хотя бы Золотой Луч не держал зла. Как только она снова оказалась на нем верхом, уши у коня встали торчком и он сделал несколько танцующих шагов.

Ехали все время в гору, пока у Харри ноги не заболели – чтобы не сползать с седла на круп коня, приходилось постоянно наклоняться вперед. Матин раскрывал рот, только чтобы заставить ее отрабатывать взлет в седло на каждом привале. И она наслаждалась тишиной. Местность вокруг изобиловала новыми для нее видами. Харри пристально рассматривала их все: торчавшую из дерна серую скалу с красными прожилками, оттенки травы от бледно-желто-зеленого до темно-зеленого, почти фиолетового, и форму травинок. Листья почти фиолетовой травы, если то была трава, имели широкие основания и узкие закругленные кончики, но вьючная лошадь с удовольствием щипала их. Верховым же коням воспитание мешало последовать ее примеру даже после стольких дней сухого пустынного корма. Мелкие розовато-белые цветочки вроде любимых леди Амелией пимчи, но с бульшим количеством лепестков, вырывались из трещин в скалах. Крохотные полосатые коричневые птички, похожие на воробьев, чирикали, перепархивали со скалы на скалу и проносились над головой у коней.