Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева Страница 31

Ты служил этим тварям.

«Но то время прошло».

В Ноэстис приползли останки отвергнутого семьёй юнца, отчаянно не понимающего, как он сумел выжить, и преклонившего колени перед императрицей в благодарность за своё спасение. Это уже потом собранное ручонками Лэлеха тело обрело мозги и стало совершать разумные действия, избавляясь от присосавшегося к чуду воскрешения чародея, мечтавшего о целой армии таких, как Конор. Готового заново разобрать его по частям. Шепчущегося во тьме о своих влажных мечтах. Не замечавшего, как в его подопытном зацветали весенние почки пробуждавшегося от обмана разума.

Он служил им. Убивал ради них. За ними был должок, про который Конор решил забыть, понимая, что сведение счётов с Тишлали, Лэлехом и другими кровососами ему не светит. Слишком уж могущественным и опасным был его враг.

Отойди в сторонку и живи свою тухлую жизнь.

Кто же знал, что Конор вернётся в последний зимний день в Ноэтис, чтобы всё-таки расквитаться с ними. Ибо долг разросся до монструозных размеров в тот миг, когда полукровка попала в лапы к этим чудовищам.

Конечно, он рассматривал вариант отрубить парочку сехлинских голов. Он не отвернётся от представленной возможности. Но сперва девчонка. Ради неё это всё и затевалось. Только ради неё.

Ноэтис не изменился. Проезжая город в закрытой и ходившей ходуном от каждой кочки повозке Эсбена, Конор разглядел сквозь дырки в ставнях шпили стройных башен, охваченных сиянием северного солнца. Укутанные в саван вечной мерзлоты дома оттеняли белизной тёмный горный кряж, за которым не было ничего – край Севера и Великой Земли, омываемый студёными водами океана. Ноэстис носил эклектичный отпечаток разных культур. Северяне закладывали фундамент по своим лекалам, располагая сооружения в точности по созвездиям и возводя стены из камней, способных выдержать зверский холод. Имперцы же привнесли в свою столицу всю эту возвышенную архитектурную вычурность, разбавив неказистые домишки длинными башнями, колоннами, выбелив грубый камень, украсив всё золотом, мрамором и витражами. В парочке зданий мелькали илиарские геометрические мотивы с доведённой до абсолюта строгостью.

Конор помнил эти улицы, помнил таверны и площади. Вдохнул воздух и узнал запахи этого города – надушенные одежды, специи и цветы, старательно маскирующие смрад крови, что лилась тут реками.

Ноэстис был переполнен вампирами. И рабами, которыми они питались. Конору раньше доводилось видеть места, куда привозили отслуживших имперцам людей. Эти постройки называли Домами Последнего Часа и старались размещать их на окраинах. Сехлины выпивали трэллов досуха очень редко. Но если такое происходило, их обескровленные останки доставались упырям, которые обгладывали плоть до костей. Тела не переживших игры отправлялись к ним же.

За красивым городом скрывалась обитель смерти в самых её омерзительных формах.

На Арене Конор был пару раз, сопровождая императрицу на трибуне. А вот её внутренние убранства увидел впервые, когда «продажа» наконец состоялась.

Часть плана, за которую был ответственен Эсбен, прошла блестяще. Трэллов действительно свезли много. Работорговцы заполонили каждый вход в подземелье, пропихивая свой товар и едва успевая вырывать у суетящихся организаторов кошельки с платой. Для Конора не стало откровением, что толстяк продал на Арену несколько трэллов. Правда, повозка с ними отправилась к другому выходу. Человек Эсбена отвёл их в относительно тихую часть подземелья, указал нужное направление, снял кандалы и умчался, сверкая пятками.

Душные и тонувшие во мраке каменные коридоры помнили голоса и стоны тысяч замученных в этих стенах рабов, а над головами отдалённо слышался топот ног занимающих свои места зрителей. Они не стали терять время и отправились по указанному маршруту.

Переодевшись, они нанесли под доспехи Чёрных Плащей упыриную кровь, чтобы скрыть собственный запах. Вязкая субстанция легла вонючей коркой на кожу, нещадно её раздражая. Бард то и дело жаловался, расчёсывая грудь до красноты. Блондинку вообще накрыли не самые приятные воспоминания о временах, когда она сама билась на Арене, поэтому она толком и слова не проронила. От всей компашки несло мрачным душком безысходности и уныния, что никак не прибавляло настроения самого Конора. Один лишь Хруго с удовольствием возюкался в упыриной крови, явно представляя, как будет скоро сам её пускать. Схожие мысли наверняка ослабили бы узелки взвинченных нервов, да только разбуженные знакомыми видами эмоции не собирались уходить, как бы Конор не напрягал свою черепную коробку.

Он бросил пить. Три дня назад. Ожидая от себя собранности, того самого, выцеженного многолетними тренировками контроля, он получил сегодня щедрую порцию размышлений и навязчивой злости. Он бесился, потому что был не в состоянии продумать всё наперёд.

Слишком много факторов, влияющих на процесс. Слишком много «если». И слишком много болванов, за которыми также нужно приглядывать.

А это что? Страх?

Нет-нет-нет. Нет.

Её сердце всё ещё бьётся. И он позаботится о том, чтобы оно не совершило сегодня последний удар.

К Арене из подземелья тоже вело несколько выходов. Они отыскали самый нелюдимый и засели возле него, перебив стражу. Бора и Хруго отправились прятать тела, а Конор припал к стене рядом с воротами, через железные прутья которых было видно практически всё.

Эхо сотен криков объяло белоснежную равнину, готовую вобрать в себя алую кровь. Конор скользил взглядом по трибунам, опоясывающим Арену чётким овалом и поделённым на секторы. Какая-то часть была отведена вампирам, какая-то предназначалась для дротиннов и прочих людей, которым разрешалось посещать Забавы. С такого расстояния лица зрителей казались единым пёстрым месивом. Конор нашёл закрытую решёткой трибуну, в которой должна была сидеть императрица и её придворные.

И Соторнил.

Он ничего увидел. Было очень далеко.

– Надо разведать, пока есть время, – сказал волколак. – Могу пойти один.

– Нет, – Конор задолбался произносить и думать это слово. – Посмотри, какая она огромная... Может, ты и попадёшь кому-нибудь на дальней трибуне стрелой в глаз, но обшарить всё подземелье не успеешь.

– Лета будет в главном бою. До него ещё несколько часов.

– Всё так складно идёт, а ты хочешь зайти за угол и попасться упырям? Дерзай. Не забудь откусить себе язык, когда будут допрашивать.

– Ладно, я тебя понял. Разбредаться сейчас не лучшая идея. Мы должны быть вместе, – ответил волколак.

Конор оторвал взгляд он заснеженной Арены и всмотрелся в его лицо.

– Ты чего нанюхался, шерстистый, чтобы вот так быстро согласиться со мной?

Керник отошёл к противоположной стене и также навалился на неё. Доспехи у упырей были громоздкими и не очень удобными. Да ещё эти идиотские плащи, погубившие своей расцветкой немало упырей, не додумавшихся снимать их на открытых местностях или в искрящихся зеленцой лесах.