Геносказка - Константин Соловьев Страница 42

— Братец!

У Гензеля даже в глазах потемнело — точно кто-то заехал по затылку тяжелой дубиной.

— Гретель! — воскликнул он, вскакивая. — Гретель! Ты ли это?

Она мало изменилась по сравнению с ним. Такая же хрупкая и бледная, разве что болезненная худоба стала не так заметна. А еще Гензелю показалось, что взгляд ее прозрачных глаз неуловимо изменился. Что-то появилось в нем, а что — он не мог сразу определить. То же самое, что смотреть на пробирку с абсолютно прозрачным раствором, гадая, какие вещества в нем растворены. В одном Гензель был уверен: это был взгляд его сестры. Может, немного более взрослый, чем он привык, но, без сомнения, ее собственный. Наверно, темное генетическое колдовство еще не успело изувечить ее душу.

Она была в новом сером платье, именно таком, как приличествует ученице, — скромном и однотонном, с треугольным воротником. Волосы, позабывшие цепкую хватку ветвей Железного леса, были заплетены в аккуратные белоснежные косы.

Он схватил ее за руку через решетку и тотчас испуганно выпустил — Гретель тихо вскрикнула от боли. Ну конечно, он и забыл, какие у него теперь лапищи — крендели из гвоздей крутить горазды…

— Извини! — сказал он торопливо. — Видишь, какой я неуклюжий…

Она протянула другую руку и крепко обняла его за голову. Он заметил, что от ее пальцев пахнет не так, как обычно, наверно, какими-то кислотами и препаратами. Она тоже кое-что заметила.

— Ты окреп, братец Гензель, — сказала она с радостью, отстранившись наконец от решетки и разглядывая его с головы до ног. — И выглядишь отлично. Ну прямо вылитый окторон какой-нибудь! Какие мышцы!

Он через силу ухмыльнулся:

— Только зубы вот прежние остались… Бывают разве октороны с такими зубищами?

— И не такие бывают, уж поверь. Ты, кажется, и ростом выше стал?

— Немного, может. Да, нагулял мяса, пока сидел здесь. Кормежка отменная… Скоро стану толстым, как наш священник из Церкви Человечества.

Она потрепала его по плечу, и он против воли рассмеялся. Одно только присутствие Гретель в его камере делало воздух чище и сытнее. А еще он машинально схватил ее за тонкую полупрозрачную кисть и убедился, что крошечный мизинец на месте.

— Как ты пробралась сюда? — спросил он, заметив, как искорки смеха в глазах Гретель медленно тают, точно она вдруг вспомнила о чем-то плохом и неприятном. — Она знает?..

Гретель помотала головой, косички запрыгали в разные стороны.

— Не знает. Она ушла, но скоро будет. Собирает разные травы на опушке леса. Вытягивает из них… разные… штуки. Мне она запретила сюда заходить. И дверь заперла.

— Дверь? Какую еще дверь?

— Мышечную перепонку, — легко пояснила она, — здесь все двери такие. И на каждой — генетический замок. Такая специальная штука… Ну, чувствует выделения кожи и распознает генокод. Я уже знаю, как эти штуки работают.

Ого. Кажется, сестрица не теряла даром времени — в отличие от него. Пока он строил бессмысленные планы, терзал себя предвкушением мести или валялся в апатии, десятилетняя сестра уже умудрилась стащить ключ!..

— И как ты отперла замки?

Вместо ответа она улыбнулась и показала ему левую руку. Присмотревшись, он заметил на ней тонкую и влажную резиновую перчатку.

— Пот. Он — катализатор для симпатических реакций внутри замка, — пояснила Гретель таким тоном, словно объясняла малышу, отчего дождь падает сверху вниз, а не наоборот. — Понимаешь, весь этот дом — живой. И им управляют нервы, как и нашими телами. Они тут вроде электропроводки. Мы ведь дергаемся, когда чувствуем боль, например. Или потеем, когда нам жарко. Мы делаем это бессознательно, не задумываясь. Вот и дом реагирует на отдельные раздражители определенным…

— К дьяволу его! — воскликнул Гензель в нетерпении. — У нас, кажется, мало времени, а? Ты ведь знаешь, что ведьма хочет сделать со мной?

— Знаю, — сказала она, маленький острый подбородок поник. — Она говорила. Потому-то я и пришла…

— Сбежим? — вскинулся он, хватаясь за решетку обеими руками. — Ты ведь об этом? Ну так давай! Открывай эту проклятую дверь, и побежали!

Гретель печально покачала головой:

— Извини, братец… Эту дверь я не могу открыть. Слишком сложный замок, рассчитанный на определенные ферменты ее тела. Я пока не могу открыть такой. Я учусь, но…

Вздох разочарования, который сам вырвался из его груди, походил на хрип прохудившегося старого меха.

Рано обрадовался, дуралей. Думал, девчонка вытащит тебя из-за решетки и дело в шляпе? Так просто решил отделаться от геноведьмы? Генетический дурак…

— Нам надо потянуть время, — решительно сказала Гретель. — Слушай внимательно. Она считает, что ты уже почти готов. Для… для разделки. Ты достаточно окреп, ткани восстановились.

— Как она может это знать? — искренне удивился он. — Я ее и видел-то только раз. Что же она, щупает меня, когда я сплю?

Гретель опять взглянула на него как на несмышленого городского дурачка-мула. Была бы это какая-то другая девчонка — он бы, пожалуй, щелкнул ее по лбу за такой взгляд. Ученица ты ведьмы или нет, а не задавайся! Но это была Гретель. Его сестрица, на которую невозможно было злиться.

— Твои собственные выделения, Гензель. Ты ведь… кхм… Ну…

Действительно, об этом-то он и не подумал. Слив в камере, который он ежедневно использовал для очистки организма.

— Я понял, — буркнул он. — Как будто у меня есть выбор!

— Особые рецепторы чувствуют химический состав всех жидкостей, что выходят из твоего тела. Ведьме не надо проверять тебя. Она и так знает, как ты себя чувствуешь.

— Ага. Понял. И, значит, она думает, что пришло время ужина? А я буду на нем главным блюдом?

Гретель отвела взгляд. И Гензель вдруг почувствовал, что его собственное беспокойство вовсе не так сильно, как ему казалось. Он совсем не думал о том, как ощущает это Гретель.

— Да, — тихо сказала его сестра. — Она думает, что ты уже… достаточно вкусный. Поэтому я пришла. Нам надо потянуть время. Хотя бы недельку. Я тогда обязательно что-нибудь придумаю, братец!

— Ну и как же мы потянем? — спросил он невесело. — Если ты сама говоришь, что мое тело и так меня выдает?

— Тело — это механизм, братец. — Гретель хитро улыбнулась ему. — А любой механизм можно обмануть. Этому и учит геномагия — как обманывать механизмы наших тел. Защитные, репродуктивные или прочие…

Это ему не понравилось. Механизмы… Тело — оно и есть тело. Руки, ноги, голова… Какие тут еще механизмы?

— Ну и кого ты собралась обманывать?

— Его. — Гретель ткнула пальцем в обвисший складчатый потолок. — Он большой, но иногда очень глупый. Я уже начала это понимать. Можно обмануть что угодно, если понять, как оно работает и из чего состоит. Я много училась… Иногда я почти понимаю. На, держи.

Конец ознакомительного фрагмента