Дороги богов - Галина Львовна Романова Страница 67

Роща раскинулась в полуверсте от капища. Мимо нее бежала к дальним огнищам дорога. Опасаясь слишком бдительных сторожей, беглецы не свернули на нее, а углубились в лес.

Остановились, только когда путь им преградил неглубокий, но густо заросший овраг. К тому времени Тополь уже вполне чувствовал свое тело и принялся седлать и взнуздывать коня. Тот, понимая, что до спасения еще далеко, сам подставлял бока и разевал рот для удил.

Бессильно прислонившись спиной к дереву, Зарница смотрела, как спасенный ею чужанин Тополь собирается для дальней дороги. Ей хотелось закричать, упасть на колени и отчаянно молить, чтобы взял с собою, но тот молчал, словно забыв о ее существовании. Не выдержав, девушка шагнула к нему и припала к его широкой спине, обхватив руками.

Тополь остановился. Накрыл ладонями ее пальцы, сжал. Зарница всхлипнула, кусая губы. Он медленно развернулся, придерживая ее за плечи. Молодой месяц лучом раздвинул ветки деревьев, освещая дно оврага, и в его серебристом свете девушка разглядела огонь в глазах чужанина.

— Заря, — прошептал он, беря в ладони ее лицо. — Зарница, жрица богов…

Губы его легли на ее губы, и мир закружился перед глазами Зарницы, проваливаясь в душный сладкий туман. Оглушенная, раздавленная, она бессильно застонала, откинувшись на его руках, когда, прервав поцелуй, Тополь склонился к ее груди. Мир потерял равновесие. Склон оврага вдруг стал неимоверно крут и скользок, и, сжав друг друга в объятиях, они вместе скатились вниз. В этом овраге он и взял ее — как дикий зверь, как голодный, дорвавшийся до пищи и не ведающий, скоро ли придется снова обедать…

А потом они долго лежали, прижавшись друг к другу разгоряченными телами и не сводя друг с друга жадных глаз.

— Я знала, — прошептала первой Зарница, — что придешь ты… Я ждала такого, как ты! И я верю — ты единственный, кто мне нужен!

— А ты — мне. — В этот миг Тополь не думал об оставленной в стае лесовиков Лане и ее детях. — Тебя послали мне боги!

— Боги! — Приподнявшись на локте, Зарница припала к груди Тополя, вдыхая запах его кожи и пота. — Я не ведаю, что теперь будет!.. Мне страшно — что нас ждет?

— Все мы умрем, когда то будет угодно богам. — Тополь коснулся ее плеч и сильнее сжал Зарницу в объятиях, успокаивая. — Но своих слуг они хранят… Может, и нас сберегут…

Сейчас он уже верил в сужденную ему долгую жизнь. Мягко отодвинув от себя женщину, сел, натягивая рубаху.

Сжавшись в комок и не спеша одеться, Зарница жадно смотрела на него, словно хотела запомнить навсегда.

Уже облачившись полностью и затягивая пояс, Тополь вспомнил о женщине. Он обернулся к ней, и Зарница вскочила ему навстречу как была нагая, но не стыдившаяся своей наготы. Тополь задержал взгляд на ее груди и, одолевая новый позыв плоти, полез за пазуху и снял с себя подаренный Вороном оберег — кованую фигурку раскинувшего крылья ворона:

— Прими на память. И береги себя!

Зарница ойкнула, когда хранившая тепло тела Тополя фигурка легла ей на кожу, бросилась к своим вещам и, путаясь в рукавах рубахи, достала свой оберег — громовое колесо, знак Перуна.

— Прими и ты, — дрогнувшим голосом молвила она. — Пусть боги сохранят тебя… — и не выдержала: — Возвращайся! Я буду ждать!

Выдернув из подола плаща суровую нитку, Тополь надел оберег на шею и взглянул в широко распахнутые глаза женщины. Но в следующий миг он уже сидел в седле и, последний раз взмахнув рукой, поскакал в темноте прочь.

Зарница стояла на дне оврага, прислушиваясь к удалявшемуся топоту копыт, а когда он растаял в шуме леса, зарыдала в голос, падая на колени.

Когда она, кое-как успокоившись, вернулась на капище, было уже раннее утро. Дружинники князя Будимира были готовы и ждали при оружии, а сам князь еле сдерживался, чтобы не дать волю захватившему его гневу перед ликом Перуна. Назначенный в жертву пленник исчез.

Издалека догадавшись обо всем, Зарница сама удивилась, как мало было в ее душе страха. Жизнь, казалось, была вся посвящена этому утру, и она вышла к капищу не таясь. В ее остановившемся гордом лице было что-то, от чего завидевшие ее дружинники молча расступились, и она в молчании прошла в ворота.

Князь Будимир уже знал о потере меча. Он мало не с кулаками наступал на Огнеслава и Ведомира, гневаясь, но жрецы были спокойны — князь мог бушевать сколько душе угодно, но он не посмеет тронуть жреца из страха вызвать гнев богов. Когда Зарница, не глядя по сторонам, прошла к изваянию Перуна, Будимир замолк и впился мутным от ярости взором в лицо жрицы.

— Где он? — выдохнул князь. — Ты ведаешь!.. Ответь!

Зарница не удостоила его взглядом, и Будимир осекся. Холодная, равнодушная, она прошла мимо, чуть задержавшись около Огнеслава. Старый жрец попытался отыскать взглядом ее глаза, но не смог.

— Ты помогла ему бежать! — в спину ей крикнул Будимир. — То неведомо тебе, что этим ты моим ворогам пособила!.. А, что с тобой говорить, — яро отмахнулся Будимир. — Баба — она баба и есть! Одно у них на уме…

Зарница развернулась, складывая кулаки, но, прежде чем первое слово сорвалось с ее уст, старый Огнеслав пристукнул посохом о землю.

— Думай, что говоришь! — прикрикнул он на князя. — То богам, знать, было угодно!.. Берегись вызвать их гнев — за речи непотребные Перун много с тебя взыщет!

Огонь полыхнул в очах старого жреца, и Будимир невольно оглянулся на изваяние Перуна, словно примеряя — слышал ли грозный бог его слова. Отвлек подошедший скорым шагом боярин Твердята.

— Княже, — басом прогудел он, касаясь локтя Будимира, — видоки доносят — с того берега, из Нового Города, люди переправляются, и навроде как дружинники! Не иначе как старейшина Гостомысл что проведал!

Будимир притопнул с досады ногой.

— Ладно уж, — сквозь зубы выдохнул он. — На вашей стороне ныне боги… Да как бы не пришлось вам на себе испытать вскорости мою правоту! Глядите — тогда поздно будет!

Взметнув полу плаща, как орел крыло, он развернулся и широким шагом выбежал с капища. Меченоша Мирослав подал ему коня. Птицей взлетев в седло, Будимир последний раз махнул рукой, и, сбившись в плотный строй, дружина на рысях пошла прочь.

Милонег приехал сразу же, вместе с дружинниками князя-старейшины Гостомысла. Спешившись у ворот капища, вбежал внутрь, оставив воинов самих разбираться между собой. Лицо его расцвело, когда он увидел Огнеслава и младших жрецов.

— Что было тут? — на бегу воскликнул он. — Мы не припозднились?

— В самую пору ты вернулся, — ответил Огнеслав. — Нынче ночью боги сказали свое слово, отказавшись принимать кровавую жертву из рук князя ладожского Будимира Касатича. Они даровали его пленнику свободу.

Зарница закусила губу при этих словах старого жреца. Она так и стояла подле Ведомира, глядя в никуда. Милонег обернулся на нее, начиная догадываться, в чем тут дело, но ничего не сказал.