Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг Страница 95

— Об этом дне я помню только то, что стоит помнить, — какБобби Гарфилд меня выручил. Салл был выше него и много сильнее, и Салл,возможно, вступился бы за меня, будь он там, но его там не было. А Бобби был, ион прошел со мной на руках всю дорогу вверх по склону. Он сделал то, что былоочень нужным. Самое лучшее, самое важное, что для меня сделали за всю моюжизнь. Понимаешь, Пит?

— Угу, понимаю.

Но я понял и еще кое-что: она говорила почти то же самое,что говорил Нат меньше часа назад.., только она-то маршировала. Взяла плакат имаршировала с ним. Но, конечно, Ната Хоппенстенда не избили трое парней,начавших в шутку, а затем решивших действовать всерьез. Возможно, в этом изаключалась разница.

— Он нес меня вверх по склону, — сказала она. — Мне всегдахотелось сказать ему, как сильно я люблю его за это и как сильно я люблю его зато, как он показал Гарри Дулину, что за причиненную людям боль приходитсяплатить, особенно если они слабее тебя и не сделали тебе никакого вреда.

— И потому ты маршировала перед управлением.

— Я маршировала. Я хотела объяснить кому-то почему.Кому-нибудь, кто понял бы. Мой отец не захочет, моя мать не сумеет. Ее подругаРионда позвонила мне и сказала… — Она не договорила, а только продолжала сидетьна ящике из-под молочных пакетов, вертя в руках сумочку.

— Что она сказала?

— Ничего.

Голос у нее был измученный, тоскливый. Мне хотелосьпоцеловать ее или хотя бы обнять, но я боялся испортить то, что сейчаспроизошло. Так как что-то произошло. В ее рассказе была магия. Не в центре, ногде-то по самому краю. Я ощутил эту магию.

— Я маршировала и, наверное, присоединюсь к комитетусопротивления. Моя соседка по комнате говорит, что я свихнулась. Мне никогда неустроиться на работу, если я стану членом коммунистической группы и это будетофициально зафиксировано. Но, думаю, я это сделаю.

— А твой отец? Как насчет него?

— Кладу я на него.

Наступила секунда растерянности, когда мы осознали, КАК онавыразилась. Потом Кэрол хихикнула.

— Вот уж это чистейший фрейдизм! — Она встала. — Ну, мненадо идти заниматься. Спасибо, Пит, что пришел. Я никогда никому этого снимкане показывала. И сама на него не смотрела уж не знаю сколько времени. Ячувствую себя лучше. Намного.

— Вот и хорошо. — Я тоже встал. — Но прежде чем уйти, тыпоможешь мне кое в чем?

— Конечно. А в чем?

— Я тебе покажу. Много времени это не займет.

Я повел ее вдоль Холиуока, а потом вверх по холму за ним.Ярдах в двухстах находилась автостоянка, на которой студенты, не получившиепропуска на территорию городка (первокурсники, второкурсники и большинствотретьекурсников), держали свои машины. Это было главное место свиданий, едванаступали холода, но в этот вечер я совсем не думал об объятиях в моей машине.

— А ты объяснила Бобби, у кого его перчатка? — спросил я. —Ты ведь сказала, что переписывалась с ним.

— Не видела смысла.

Некоторое время мы шли молча. Потом я сказал:

— В День Благодарения я думаю порвать с Эннмари. Я хотел ейпозвонить, но не позвонил. Раз уж так, то, мне кажется, лучше это сделать привстрече. — До этой минуты я не осознавал, что принял такое решение, и вдругоказалось, что да, принял. Бесспорно, сказал я это не для того, чтобы сделатьприятное Кэрол.

Она кивнула, загребая кроссовками сухие листья, сжимая водной руке сумочку, не глядя на меня.

— Мне пришлось воспользоваться телефоном. Позвонила Эс-Джсюи сказала, что встречаюсь с одним парнем. Я остановился.

— Когда?

— На прошлой неделе. — Вот теперь она поглядела на меня.Ямочки, чуть изогнутая нижняя губа. Та самая улыбка.

— На прошлой не-де-ле? И ты мне не сказала.

— Это было мое дело. Мое и Салла. То есть он же несобирается наброситься на тебя с… — Она помолчала ровно столько, чтобы мыуспели вместе мысленно докончить “с бейсбольной битой”, а затем продолжала:

— То есть он не собирается набрасываться на тебя и вообще.Идем, Пит. Если нам надо что-то сделать, так давай. Но кататься с тобой я непоеду. Мне надо заниматься.

— Никаких катаний.

Мы пошли дальше. В те дни стоянка казалась мне огромной —сотни машин, десятки и десятки в каждом облитом луной ряду. Я с трудомвспомнил, где поставил “универсал” моего брата. Когда я последний раз побывал вУМ, стоянка оказалась в три, если не в четыре раза шире и вмещала тысячу слишним машин. Проходит время, и все становится больше. Кроме нас.

— Пит? — Идет. Опять смотрит вниз на свои кроссовки, хотятеперь мы шли по асфальту и листьев, чтобы загребать их ногами, там не было.

— А?

— Я не хочу, чтобы ты порвал с Эннмари из-за меня. Потомучто мне кажется, у нас это.., временно. Ведь так?

— Угу. — Мне стало горько от ее слов. На языке гражданАтлантиды, это называлось “получить по шеям” — но удивлен я не был. — Наверное,так.

— Ты мне нравишься, и сейчас мне нравится бывать с тобой, ноэто только симпатия и ничего больше. Будем честны. Так что если хочешь держатьрот на замке, когда поедешь домой на каникулы, то…

— Держать ее дома на всякий пожарный случай? Как запаску вбагажнике на случай прокола?

Она посмотрела на меня с недоумением, потом засмеялась.

— Touche <Здесь: фехтовальный термин, означающий, чтовыпал противника достиг цели (фр.).>, — сказала она.

— В каком смысле touche?

— Даже не знаю, Пит.., но ты мне правда нравишься. Онаостановилась, повернулась ко мне и обняла меня за шею. Некоторое время мыцеловались между двумя рядами машин, пока у меня не встало настолько, что онане могла не почувствовать. Тут она чмокнула меня в губы, и мы пошли дальше.

— А что тебе сказал Салл? Не знаю, имею ли я правоспрашивать, но…

— ..но тебе нужна информация, — сказала она резким голосомНомера Второго. Потом засмеялась. Грустным смехом. — Я ждала, что онрассердится или даже заплачет. Салл могучий парень и до чертиков пугаетпротивников на футбольном поле, но чувства у него все нараспашку. Чего я неожидала, так это облегчения.

— Облегчения?

— Облегчения. Он с месяц, если не дольше, встречается сдевушкой в Бриджпорте.., только мамина подруга Рионда сказала, что она,собственно, женщина лет двадцати четырех двадцати пяти.