Солдаты Александра. Дорога сражений - Стивен Прессфилд

Посвящается Руте

Афганская кампания Александра началась летом 330 года до Р.X., когда македонская армия вторглась в Артакоану (ныне Герат), и продолжалась до весны 327 года, когда он оставил Бактру (город, находившийся в окрестностях современного Мазари-Шарифа) и перевалил через Гиндукуш, направляясь в Индию.

Эта война оказалась самой долгой и самой трудной в боевой биографии Александра, ибо ему противостояли не некие централизованные военные силы, но ополчения свободных племен, населявших весьма обширные территории, ныне входящие в состав сразу четырех стран современной нам Азии (Афганистана, Туркменистана, Узбекистана и Таджикистана). В этом противоборстве обе стороны действовали беспрецедентно жестоко, попирая все тогдашние представления о цивилизованном ведении войн. Несмотря на ряд одержанных побед, Александр не мог усмирить строптивый край до тех пор, пока на третьем году войны не вступил в союз с одним из могущественнейших военных вождей Оксиартом, взяв в жены его дочь Роксану.

Ярким свидетельством тому, сколь упорным было сопротивление афганцев захватчикам, может служить тот факт, что, отправившись в 327 году в Индию, Александр счел необходимым оставить в Афганистане для поддержания порядка и профилактики мятежей десять тысяч пеших солдат и три с половиной тысячи конных, то есть пятую часть всех имевшихся в его распоряжении войск.

«Верите ли вы, что столь многие народы, привыкшие к иному имени и правлению, не имеющие с нами ни общей религии, ни схожих обычаев, ни близкого языка, подчинятся нам после единственной проигранной битвы? Если что-то и удерживает этих людей в покорности, то отнюдь не их расположение к нам, а единственно сила вашего оружия, и те, что боятся нас, когда мы с ними, в наше отсутствие превратятся в наших врагов. Мы имеем дело с дикими зверьми, поддающимися укрощению лишь со временем, в течение которого их следует, изловив, держать в клетках, поскольку приручение чуждо самой их природе… Поэтому очевидно, что мы должны или отказаться от всего, что уже завоевали, или же подчинить себе все то, чем пока еще не владеем».

Из обращения Александра к армии перед вступлением в Афганистан.

Война закончилась. Или, верней, закончится после захода солнца, когда афганская царевна Роксана станет женой Александра.

По всей Долине Скорби, столь мрачно поименованной из-за великого множества захоронений, раскинулись многолюдные македонские лагеря, на всем своем протяжении соседствующие бок о бок с вражескими становищами. Их где-то около полутысячи, этих афганских тафиран, или кругов. Разные по размеру, они вмещают от полусотни до пяти сотен воинов. Вожди всех племен и всех туземных кланов от Артакоаны и до Яксарта сочли необходимым притащиться на празднество наряду с тьмой-тьмущей шлюх, торгашей, портняжек, швей, акробатов, музыкантов, гадателей и прочего им подобного сброда. И уж само собой, походные войска маков (так тут принято называть нас, македонцев) представлены в полном составе, включая наемные подразделения: конные, пешие — какие угодно. Все, от высших армейских чинов и до низших, принарядились соответственно рангу, все настроились хорошенько гульнуть. Все, кроме меня и моих трех друзей — Флага, Кулака и Рыжего Малыша. У нас с ними есть еще дельце.

Надо отдать Александру должное, в политике он столь же ловок, как в битвах. Беря в жены эту афганку, наш царь одним махом превращает самого грозного местного вождя Оксиарта из врага в своего тестя, а стало быть, в родственника и союзника. Ничто другое не привело бы нас к победе в этой войне — или, по крайней мере, к хоть как-то с ней схожему выходу из сложившегося положения, который устраивает сейчас всех.

Во всяком случае, мы получим мир, а я сильно сомневаюсь, что завершения какой-либо военной кампании где-либо и когда-либо ждали с большим нетерпением, чем этой. Поход, изначально затеянный на три месяца, затянулся чуть ли не на три года небывало ожесточенной резни. Те из нас, что покинули дом свой юнцами, успели превратиться в мужчин, а после и в нечто среднее между зверями и демонами, ибо нахлебались тут всякого. Туземцам тоже досталось. Когда болтают о двухстах тысячах погибших с их стороны, для меня это не досужая трепотня. Цифра дикая, но я склонен ей верить. Мне порой даже кажется, что во всей этой стране уже не найдется селения, которое мы не сровняли бы с землей, или крепости, от которой мы не оставили бы камня на камне.

Так что эта свадьба — большой шаг вперед. Суть сделки между Александром и Оксиартом такова: вождь отдает Александру свою дочь и признает его власть над собой, Александр же провозглашает новоиспеченного тестя своим первым родичем и «другом», что обеспечит тому главенство среди царьков Бактрии и вообще сделает его самой большой шишкой к востоку от Евфрата. После чего македонцы собирают манатки и перестают тут маячить. Кто придет в больший восторг — местные жители, видя, как мы отсюда уходим, или мы сами, унося свои задницы с их негостеприимной земли, — сразу и не сказать.

Я тоже женюсь сегодняшним вечером, как и еще четырнадцать сотен маков, которых один общий обряд должен связать брачными узами с такой же прорвой афганских девиц.

Мою невесту зовут Шинар. Это долгая история, но по ходу дела я, может, успею ее вам поведать.

Я уже полностью вооружен и маюсь от нетерпения, когда возле палатки спешивается мой товарищ Флаг. Ему около сорока, и он круче всех, с кем мне доводилось встречаться. Именно он обучил меня всякой воинской всячине, следом за ним я готов пойти в ад.