Любовь и Sex в Средние века - Александр Бальхаус Страница 34

Число бань сокращается, благосостояние их владельцев падает. Там, где еще несколько лет назад процветали десятки купальных заведений, теперь лишь одно или от силы два влачат жалкое существование. Когда сифилис удалось обуздать, люди вернулись в бани, однако с вольными усладами уже было покончено.

С. 193. Беспутная шутка на сцене (фрагмент, 1575).

С. 194. Анонимный мастер из Аугсбурга. В женском доме. Ксилография, XVI в.

Бордель можно было найти в любом средневековом городе: с 1273 года — в Аугсбурге, с 1278 года — в Вене, с 1292 года — в Гамбурге, с 1293 года — в Базеле, с 1300 года — в Эсслингене. В Штеттине в 1309 году была целая «женская улица», граничившая с городской стеной (возможно, само название «бордель» объясняется расположением на окраине, по-французски bord — «край»). В 1403 году Регенсбург называет свой бордель «свободным домом, получившим разрешение совета».

Бордели в те времена по большей части называют «женскими домами», менее употребительны обозначения «дом дочерей», «общий дом», «открытый дом», «дом распутниц». Проституток называют общими женами, общими бабами, бродячими дочками, продажными женщинами, развратницами, распутницами, свободными дочерьми или милашками.

Необходимость женских домов никем не оспаривается — ведь они служат не только для защиты благопристойных девушек и женщин, но и для надзора за «безнравственностью». Бордели не бывают частными заведениями, которые городская власть всего лишь терпит, — обычно это собственность города, князя, а то и церкви, ими управляют должностные лица или арендаторы. Объявлять девушек служащими — так сказать, специалистками по общественным связям — было бы слишком смело, тем не менее они находятся в ведении властей. Занятие подобным ремеслом на законных основаниях — красноречивый штрих городской жизни. Даже совсем незначительные по числу жителей города хотят иметь свой женский дом — скорее они откажутся от ратуши, чем от такого доходного дела. Успешная деятельность «женских» заведений обеспечивается особыми правилами. Промысел тщательно регулируется, о здоровье проституток заботятся, они находятся под защитой города, как и сами женские дома. Нарушение их покоя влечет за собой строгое наказание.

Женщины, зарабатывающие на жизнь таким образом, равно как и люди, руководящие заведениями по поручению властей, хоть и считаются грешными в глазах общественности, но признаются безусловно необходимыми, поскольку противодействуют распространению среди горожан «еще большего греха».

Разумеется, легализация проституции не способствует ее исчезновению. Напротив — отцы города и княжеские подданные вынуждены постоянно думать, как удержать эту бурную деятельность в определенных рамках. Чем больше людей посещает женские дома, тем больше от них прибыли. Арендаторы уплачивают изрядные пошлины казне, а порой даже епископам и духовным учреждениям. Тот факт, что духовное лицо владеет женским домом и получает прибыль от такого рода деятельности, отнюдь не считают возмутительным. Даже папская курия в Риме имеет доходы от женских домов, в XVI веке временами достигавшие двадцати тысяч дукатов в год. Имеются свидетельства, что епископ Страсбургский, в 1309 году разрешивший открыть женский дом, и архиепископ Майнцский получали ежегодные доходы от «свободных дочерей». Случалось, что заведение числилось собственностью правителя, как это видно из ленного договора 1395 года, в котором в качестве владельца «общего женского дома» в Вене упомянут герцог Альбрехт IV Австрийский.

Исторические исследования вскрыли многочисленные доказательства того, что городская казна пополнялась за счет прибыли от женских домов, и власти рассматривали их как общественные — в подлинном смысле слова — учреждения, на которые выдавали концессии. Пока женские дома подчиняются полицейским предписаниям, они, в отличие от «проституток из-за угла», занимающихся своим ремеслом тайно, пользуются защитой и покровительством городского совета, который временами даже сам осуществляет руководство этими заведениями. В других случаях функция управления возлагается на чиновников рангом пониже, а то и на городского палача.

За все, что происходит в доме, перед городским советом отвечает хозяин (или хозяйка). В некоторых городах хозяев борделей даже приводят к присяге. В Вюрцбурге глава «свободных дочерей» дает магистрату клятву «быть верным городу и чистым перед ним». В Женеве избирается «королева девок», приносящая присягу городскому совету. В Ульме хозяин борделя дает обещание «содержать в порядке четырнадцать способных и умелых, чистых и здоровых женщин».

Как правило, ремесло блуда высылают на окраину, подальше от зон «основного городского движения». Зачастую женские дома оказываются у городской стены. Тем не менее притоны и окружающие их территории получают звучные, иногда даже поэтичные или не лишенные юмора имена: Женский переулок, Женский закоулок (Нюрнберг, Франкфурт-на-Майне), Женская слобода (Вена), Закоулок девственниц (Вена), Переулок роз (Берлин), Розовая изгородь (Хильдесхайм), Розовая долина (Лейпциг, Франкфурт-на-Майне, Мюнхен), Сладкий уголок (Констанц), Веселый крестьянин (Магдебург). Некоторые места, называемые сегодня Херренгассе (Господский переулок), в Средние века носили название Хуренгассе (Распутный переулок). Во многих случаях доступ к зоне борделей осуществлялся через ворота, и время их работы регулировалось. «Вход к женскому дому отворять вечером в четыре и закрывать утром в девять», — гласило предписание во Франкфурте.

Как время открытия, так и часы работы женских домов повсюду регламентированы. Строго запрещена работа в первую половину дня и в кануны воскресений и праздников, а также в страстную пятницу и во время всех постов. Застигнутым в запретные дни в женском доме грозит строгое наказание, причем изгнание из города — самый мягкий приговор.

Однако в рабочие дни обстановка в женских домах описывается словами «пир горой и дым коромыслом». Городская управа Франкфурта в 1490 году вынуждена со всей серьезностью заявить молодым горожанам, «что ночами, когда они бывают у красивых женщин, им надлежит вести себя прилично и не безобразничать». Нам остается только догадываться, что могло твориться в заведениях, если постоянных посетителей приходилось призывать к порядку и «благопристойности» в женском доме. Зачастую это были настоящие разбойничьи притоны, и даже если что-то в дошедших до нас рассказах преувеличено, подозрения относительно порядков в борделях и слухи о том, как клиентов там обдирают до нитки, не лишены оснований. Хозяева и проститутки порой превосходят самих себя в искусстве выудить у посетителя последний грош. Настойчивое принуждение к выпивке (причем пиршество по возможности растягивается), воровство и раздувание цен — все это обычная практика. Если гость пытается противостоять жульничеству, разговор с ним может быть коротким — его наверняка изобьют и вышвырнут вон. На некоторых иллюстрациях того времени видно, как девушки, лаская гостя, коварно обчищают его карманы.