Завоевание Англии норманнами - Сара Орне Джуэтт Страница 46

Благодаря союзам с королями Франции нормандские герцоги добились высокого положения, а французские короли были обязаны нормандским герцогам стабильностью и устойчивостью трона. Они сражались друг за друга и поддерживали друг друга вновь и вновь. Теперь же в их отношениях появилась трещина, которая постепенно расширялась, возникнув из зависти и страха перед богатством норманнов, ростом их могущества. Они были хозяевами Бретани и, более того, имели тесные взаимоотношения с Фландрией и небольшим графством Понтиви, которое лежало между ними и фламандцами. Нормандия занимала территорию между Францией и морем, хозяйничала на французских реках и французских границах. Ее следовало сильно опасаться: если ее гордость и могла быть ущемлена с восстановлением старой вассальной зависимости, то не слишком скоро. Генрих забыл все, чем был обязан нормандцам, и провоцировал их непрекращающимися враждебными действиями, тайным и явным предательством. И лиса повела войну против льва, пока дух враждебности не укоренился настолько, что понадобилось пять столетий, чтобы хоть как-то уменьшить его.

Были и другие принцы, которые опасались Вильгельма и завидовали ему. Земли заговорщиков раскинулись от Бургундии до Пиренеев. Бургундия, Блуа, Понтиви, Аквитания — все объединились в преследовании Вильгельма Незаконнорожденного, главаря ненавистных пиратов. Припомнились все насмешки и колкости, надменная враждебность, пришло время положить конец возмутительной жадности норманнов к власти и богатству. Была собрана огромная союзническая армия, которая, разделившись на две части, двинулась в Нормандию.

Брат короля Генриха Одо направил свою армию на Руан, а король выбрал южное направление, вдоль реки Лис по направлению к морю. В любом случае они планировали загнать герцога в его прежние датские владения — Котантен и Бессин. Все его восточные земли, доставшиеся по наследству от Карла Простоватого, как и все остальное, должны были после захвата возвратиться к первоначальным владельцам.

Со времен битвы при Вал-и-Дюне ситуация изменилась. Сейчас уже не было разделения среди нормандских лордов, и, как только весть о необходимости вооружиться против Франции, достигнув одного феодального военачальника, передавалась другому, сразу же начинался активный сбор лошадей и солдат. Французский король решил наказать их и вел себя так, будто имел право забрать назад дары, пожалованные, хоть и не по своей воле, Карлом Простоватым. Нормандия не принадлежит Генриху, она наша, — таков был гневный ответ норманнов. Ральф из Тессона, солдаты Фалеза, лорд Мортен, воины Бессина и бароны Котантена были готовы плечом к плечу сражаться на поле битвы. В Нормандии на самом деле произошли изменения: по всей стране поносили Генриха за предательство и за то, что он оказался ненадежным союзником и господином. Люди видели, что Вильгельм — человек, чьи интересы совпадают с их интересами, что он стоит за них и за славу Нормандии, и они еще не забыли битву при Вал-и-Дюне и свои горькие ошибки.

Королевские войска прибыли в страну со стороны приграничного города Омаль, круша все подряд с изобретательностью завоевателей. Те, кому удалось спастись, говорили, что французы даже хуже сарацин. Они крайне жестоко обращались или сразу безжалостно убивали стариков, женщин и детей, мужчин забирали в плен, церкви и дома сжигали или разрушали до основания. В то время был город Мортемер, которому не повезло, ибо его выбрали в качестве французского штаба, поскольку он прекрасно подходил для поставок продовольствия и для ночлега. От него не осталось ничего, кроме руин древней башни и нескольких домов. Здесь проходили пиршества и попойки, как будто бы Нормандия уже пала. Ежедневно совершались набеги на соседние районы, захватывались пленные и грабилось добро. А агенты Вильгельма тайно проникали в Мортемер и, возвращаясь домой, докладывали герцогу полную обстановку: в городе собрана огромная армия, которую невозможно застать врасплох. И все-таки было принято решение нанести удар по врагу, и однажды ночью герцог и его капитаны, совершив бросок, до рассвета достигли Мортемера.

Любимым оружием внуков пиратов были горящие головни. Армия Вильгельма пронеслась по городу, когда враги, одуревшие от обжорства и пьянства или измотанные совершенными накануне набегами, еще спали. Просыпаясь, они обнаруживали, что их дома в огне, трещат от жара крыши; ослепительный свет сводил с ума, сея хаос. Повсюду в клубах дыма разносились вопли обреченных. Норманны, не дрогнув, убивали, жгли, загоняли врага обратно в горящие дома, выставив крепких часовых по сторонам улиц. Французы отчаянно сопротивлялись: с раннего утра до вечера продолжалась яростная сеча, и к ночи большинство захватчиков были разрублены на куски. Убитые лежали рядами вдоль улиц, и их тела валялись повсюду на прилегающих к городу полях. "Пощадили только тех, кто мог заплатить огромный выкуп. Многие нормандские воины, вплоть до самых низших по званию, увели с собой французских пленников, многие двух-трех великолепных боевых коней с богатой сбруей. Во всей Нормандии не осталось ни одной тюрьмы, которая не была бы заполнена французами"(Фримен. "Завоевание Англии норманнами"). И все это — практически без потерь для норманнов — так говорят хроники. В тот же вечер новость дошла до Вильгельма, и он горячо благодарил Бога за это. Похоже, только бог войны мог быть близким и желанным властелином для этого солдата — лорда Нормандии.

Победителю еще предстояло встретиться с другим врагом. Еще оставалась королевская команда, которую надлежало покорить. И это, похоже, можно было сделать без резни. Наступила ночь, и Вильгельм уговорил Ральфа Тоснийского, сына того самого Роджера, который стремился получить испанское королевство и был его врагом в свое время сообщить французам нерадостную для них новость. Лагеря обоих полководцев находились не очень далеко друг от друга, и было еще темно, когда Ральф прибыл на место. В темноте он подобрался к шатру, где отдыхал король, и с первыми лучами света в шатер ворвалось: "Проснись, проснись ты, француз! Ты спишь слишком долго, иди хоронить своих друзей, которые лежат мертвые в Мортемере". И никем не замеченный ускользнул прочь, пока перепуганный король и его свита обсуждали ужасное известие, которое вскоре подтвердилось.

Все войско охватила паника: теперь уже было не до Руана или других нормандских городов. Скорее в Париж! И король спешно двинулся в обратный путь. Их никто не преследовал, и скоро он и его графы были уже дома, в безопасности размышляя о неудавшейся кампании. Мастерство не так благородно, как мужество, но оно много раз служило норманнам, и это была славная победа Вильгельма: хотя не было пролито ни капли крови, король был изгнан из страны. Норманны любили повеселиться; можно представить себе, как они рассказывали о том, как в пух и прах разнесли половину вражеской армии, отделавшись царапинами, и обратили вторую половину войска в бегство звуком мрачного голоса Ральфа Тоснийского в ночи. После этого все еще случались стычки вдоль границ, но уже не было легионов французских графов; для защиты от посягательств королевской крепости в Тилье был построен замок, его командующим был назначен Вильгельм Фитц-Осберн. В графстве Мен была организована операция против южного замка в Амбрене при поддержке Жоффре Мартелла и в некотором смысле нежелательного принца Бретани. Однако когда Вильгельм поспешил на помощь, то осаждавшие обратились в бегство, за исключением лорда Мена, который был схвачен, брошен в тюрьму и находился там до тех пор, пока не признал себя вассалом герцога.