Плач к Небесам - Энн Райс Страница 79

Смерть Лоренцо потрясла его. Он не хотел стирать ее изпамяти, хотя временами нить его размышлений терялась и он подолгу молча смотрелна далекий пик Везувия, на безмолвные вспышки пламени и след дыма, обозначающийпуть лавы с горы к морю.

Он словно решил оплакивать Лоренцо, потому что никто большене переживал по поводу его смерти.

И против собственной воли унесся мыслями далеко, далеко отсюда,в маленький городок на краю Венецианского государства. Он вспомнил, как бежалодин под звездным небом, и грязь хлюпала под ногами, а потом бравос схватилиего, втащили в темную комнатку, и он со всей силой сопротивлялся им, а они, какв кошмарном сне, снова и снова распинали его.

Он вздрогнул. Посмотрел на гору. «Я в Неаполе», —подумал он, и все же воспоминания не отпускали его и своей бесплотностью былипохожи на сон.

Фловиго сменился Венецией. В новом воспоминании в руке Тониопоявился кинжал, но противник на сей раз был другой.

Мать что-то кричала, как в тот последний вечер в обеденномзале, и волосы закрывали ее лицо. Они ведь даже не попрощались. Да и когдатеперь попрощаются? В те последние мгновения он не думал о том, что расстаетсяс нею. А она кричала так, словно ни одна душа не могла ее успокоить.

Он поднял нож. Твердо сжал рукоятку. А потом увидел знакомоевыражение на лице Карло. Что это было: ужас? Удивление?

Напряжение спало.

Он сидел у окна в Неаполе, в полном изнеможении уронивголову на подоконник.

* * *

Тонио открыл глаза. Неаполь пробуждался от сна. Солнцепосылало свои первые лучи рассеять туман, окутывавший деревья. Море приобрелометаллический оттенок.

«Лоренцо, — подумал он, — то был не ты». При этоммальчик был уже забыт. А Тонио почувствовал гордость, вспоминая тотомерзительный момент: клинок, с легкостью входящий в плоть, и тело,распростертое на полу таверны.

Пораженный, он опустил голову. Он осознал эту гордость вовсех ее жалких составляющих, понял всю доблесть и все значение этого ужасногопоступка.

Раз он мог убить так легко, значит, сделает это еще раз.

Прекрасное лицо раскинувшегося на подушке Доменико былоангельски спокойным во сне.

Но, глядя на этого красавчика, отдававшегося ему так много итак охотно, Тонио чувствовал себя абсолютно одиноким.

* * *

Час спустя он вошел в комнату для занятий и сразу понял, какему не хватало музыки и Гвидо.

Словно в ответ на тяжесть этого дня, в его голосе появилисьновая чистота и сила. Увлеченный занятиями, он забыл обо всех проблемах и кполудню уже чувствовал, как убаюкивает его красота самых простейших звуков.

В тот же вечер, надевая камзол перед выходом в город, онвдруг понял, что в последнее время тот стал ему коротковат. Вытянув руки, Тониодолго разглядывал их. А потом, чуть ли не украдкой взглянув в зеркало,удивился, как, оказывается, он вырос.

Рос Тонио стремительно, в том не было никакого сомнения, ивсякий раз, замечая это, он чувствовал слабость и внезапно начинал задыхаться.

Но он ни с кем не делился своими наблюдениями. Простозаказал себе новые камзолы и сюртуки, зная, что скоро вырастет и из них. И хотяГвидо безжалостно муштровал его, казалось, весь Неаполь вознамерился отвлечь егоот грустных мыслей.

В июле он уже наблюдал восхитительный праздник СвятойРозалии, когда фейерверки осветили все море, а гавань заполнила целая армадасверкающих кораблей.

А теперь, в августе, с отдаленных холмов Апулии и Калабрииспустились пастухи, играющие на дудках и необычных струнных инструментах,которые Тонио до сих пор не доводилось слышать. Одетых в грубые овечьи шкурыпастухов можно было увидеть и в церквях, и во дворцах аристократов.

Сентябрь принес с собой ежегодную процессию к Богоматери дельПье де ла Гротта. Все мальчики, обучавшиеся в неаполитанских консерваториях,прошли под красиво и пышно убранными по этому случаю окнами и балконами. Погодастала мягче, летняя жара спала.

А в октябре в течение девяти дней мальчики, певцы имузыканты, проводили утро и вечер в францисканской церкви. Это была официальнаяповинность, за которую консерватории освобождались от некоторых налогов.

Вскоре Тонио запутался в череде дней святых, праздников,уличных ярмарок и официальных церемоний, где ему приходилось появляться. Неимея достаточной подготовки, он часто вынужден был молчать, стоя в хоре, илипел всего несколько строк. Но он разучивал все больше и больше новой музыки ипесен, и Гвидо задерживал его каждый раз допоздна и поднимал рано, чтобы Тониомог со всем этим справиться.

Участвуя в многолюдных процессиях, устраивавшихся дляразличных гильдий, мальчикам приходилось ездить на низких платформах наколесах. Еще им доводилось петь на похоронах.

А в промежутках между всем этим, в любой свободный час был Гвидо.Была пустая каменная комната, были упражнения, и голос Тонио приобретал всеновую гибкость и точность.

В начале осени Тонио получил письмо от своей тетушки КатриныЛизани и был поражен тем, как мало оно его тронуло.

Она писала, что собирается в Неаполь повидать его. Он тут жеответил, чтобы она этого не делала, объяснив, что окончательно расстался спрошлым и не станет встречаться с ней, даже если она появится в городе.

Он надеялся, что она не будет ему больше писать; впрочем, унего не было времени размышлять об этом, вспоминать прошлое, позволять емукак-то влиять на настоящее.

И когда тетушка снова пообещала приехать, он вежливоответил, что, если понадобится, уедет из Неаполя, чтобы избежать встречи с нею.

* * *

После этого ее письма изменились. Потеряв надежду навстречу, Катрина вдруг сменила свой сдержанный стиль на более эмоциональный:

"Все страшно огорчены твоим отъездом. Скажи мне, чегобы тебе хотелось, и я тут же пришлю тебе. Пока я не получила твое письмо и несравним его с твоими старыми тетрадками, я не верила, что ты жив, хотя все мнетвердили об этом.

Что ты хочешь узнать о нас? Я расскажу тебе все. Твояматушка была тяжело больна, после того как ты уехал, и отказывалась от еды ипитья, но теперь она поправляется.

А твой брат, твой любящий брат! Знаешь, он так винит себя втом, что тебе пришлось уехать, что лишь бесконечное число прекрасных дамспособно его утешить. А это лекарство он смешивает с вином, употребляя его вчрезмерных дозах, однако это не мешает ему ежеутренне присутствовать назаседаниях Большого совета".