Плач к Небесам - Энн Райс Страница 87

— Но, конечно, — сказал он медленно, словнорассуждая сам с собой, — встречаются и рано оскопленные евнухи, которым тожеприсуща эта сила.

— Но это может измениться, — прошептал Тонио. Онсидел, словно окаменев, и на лице застыла холодная улыбка, которая в прежниевремена всегда появлялась у него в такие моменты. Но голос его оставалсяровным, спокойным. — Когда я гляжу в зеркало, я уже вижу перед собойДоменико.

«Да, Доменико, — подумал он. — И моего старогодвойника в Венеции, хозяина Дома Трески, улыбающегося из-за спины, видя, какимиразными стали мы, когда выросли».

Он почувствовал себя легким и воздушным, каким-то безымяннымсуществом, несмотря на все имена, которыми его когда-то называли, словно толькочто вылупившимся из скорлупы, — того мальчика, которым он раньше был.

— Да, — говорил между тем Гвидо, — ты будешьво многом напоминать Доменико.

Тонио не мог скрыть страх и неприязнь, и Гвидо, почувствовавэто, коснулся его руки. Но образ Карло уже не выходил у Тонио из головы —смутное воспоминание о том, как он прижался щекой к грубому, колючемуподбородку и услышал вздох, хрипловатый, сдавленный, несущий печаль, усталостьи неизбежную, Богом данную силу мужчины.

— Доменико был красивым, — проворчал Гвидо. —Хотя и мужская сила в нем тоже была.

— В Доменико? — удивился Тонио. — Мужскаясила? Да он был просто Цирцеей! [33]

Сказав это, он подумал, что никогда не забудет ласкДоменико, и ему даже теперь стало стыдно за ту прежнюю страсть.

И опять перед ним замаячил образ Карло. Ему казалось, чтоКарло вошел в эту комнату и нарушил их с Гвидо уединение, которым он такдорожил. Ему казалось, что он слышит смех Карло, разносящийся по всемкоридорам. Он посмотрел на маэстро, и к сердцу его прихлынула любовь, а глянуввниз, он увидел, что Гвидо все еще гладит его. Доменико. Сила. И Гвидо тожесмеялся, ласково смеялся.

— Может, Доменико и был Цирцеей в постели, —говорил Гвидо. — К несчастью, я вынужден принимать на веру твои слова. Нокогда Доменико пел, в нем чувствовалась другая сила, и его красотаспособствовала ей не меньше, чем голос. Даже одевшись и причесавшись какженщина, он был стальным и сильным, и остальные его боялись. О, тебе стоилопосмотреть на лица мужчин и женщин, слушавших его пение. И дело не в волосах нагруди и не в позе, а в этой силе. Это идет изнутри, и Доменико обладал этим.Доменико не боялся ни Бога, ни черта. А ты, мой малыш, еще даже не началпонимать, каким может оказаться кастрат.

— Я хочу понять, — прошептал Тонио. — Но яникогда не видел Доменико таким. Я видел в нем сильфа, а временами, может быть,даже ангела. — Тонио помолчал. — А может быть, только евнуха! —признался он.

Но это нисколько не обидело Гвидо.

Казалось, маэстро о чем-то задумался.

— Евнуха! — прошептал он. — Так ты видел внем только то, чем суждено стать тебе. А он видел в тебе свой собственный типкрасоты и силы. Он всегда общался с теми, кто был похож на него. Но последниедва года он очень страдал от одиночества...

— От одиночества? — удивился Тонио.

Он никогда не забудет, как обидел Доменико, хотя саммальчик, должно быть, уже забыл об этом.

— Да, он был очень одиноким, — подтвердилГвидо. — Потому что был лучше любого, кто окружал его, а это худший сортодиночества. Куда бы он ни посмотрел, везде видел зависть и страх. А потомпоявился ты, и он полюбил тебя. Вот почему Лоренцо издевался над тобой. ВедьЛоренцо любил Доменико, а тот не обращал на него внимания.

Тонио совсем пал духом. Он смотрел на карты, лежавшие передним, и ему казалось, что и король, и дама смотрят на него злыми глазами. Глазау дамы были по-византийски слегка раскосыми, а волосы черными. И конечно, этобыла дама пик.

— Но не волнуйся по поводу Доменико, — успокоилего Гвидо. — Если ты и оскорбил его, как ты говоришь, то это значит лишь,что ты преподнес ему необычайно ценный урок. Потому что только своейэлегантностью ты напоминаешь этого мальчика. У тебя такая же тонкая кость итакие же волосы, которые очень нравятся женщинам. Но в целом ты гораздо крупнееего. Ты вырастешь гораздо более высоким, а черты твоего лица... Они...совершенно необыкновенные, потому что они... — Здесь Гвидо замялся, несводя глаз с Тонио и шевеля губами. — Они лишь мало отличаются от тех, чтохарактерны для большинства мужчин. Стоя на сцене, ты будешь ослеплять, какисточник света. Все окажутся просто незаметны рядом с тобой, даже Доменико,твоя хрупкая тень, случись ему оказаться рядом.

* * *

Тонио молчал до тех пор, пока они не вернулись вконсерваторию и не вошли в комнаты Гвидо, по здешним меркам роскошные, хотя имеблированные весьма скудно.

Огромная кровать была в зимнее время задрапирована простымитемными занавесями. Тонио забрался поверх покрывала и вытянул ноги,прислонившись к спинке кровати в изголовье. Гвидо между тем зажег свечи,стоявшие на клавесине, что означало, что в постель они лягут еще не скоро.

— А я вырасту очень высоким? — тихо спросил Тонио.

— Никто не знает. Это зависит от того, наскольковысоким должен был ты стать изначально. Но сейчас ты растешь быстро.

Тонио почувствовал, как рот наполняется желчью, точно егосейчас стошнит. Он должен был задать эти вопросы теперь или никогда, ведь такдолго он мечтал просто озвучить их, произнести вслух, обратившись хотя бы кревущему морю.

— Что еще произойдет со мной?

Гвидо обернулся к нему. «Интересно, — подумалТонио, — помнит ли он ту ночь в Риме, в маленьком саду, когда я,задыхаясь, по-настоящему задыхаясь, словно умирая, протянул руки к нему и к тойстатуе, что светилась при свете луны своим собственным белым светом».

— Что произойдет со мной? — прошептал онснова. — Со всем телом. Вы знаете.

Гвидо казался безразличным. Его темный силуэт заслонил подсвечник,так что лица маэстро не было видно.