Земля - Валера Дрифтвуд Страница 25

Шутка ли! После беспросветных одиноких бед сама Мать Гиблых мажет все ссадины и царапки своими жгучими снадобьями, сажает в какое-то «корыто», поливая удивительно тёплой и зеленоватой травяной водой, изгоняющей вредных кусачек не хуже купания в муравейнике, и помогает привести в порядок перья, а теперь кормит, будто своё родное чадо!

Изредка Савря косится на людей. Должно быть. Земля в строгой своей милости их тоже спасла и теперь растит для ясного пути.

* * *

После ужина Ййр объясняет Савре, как и куда следует проситься, чтобы не разводить гадство – впрочем, не ждёт, что она запомнит с первого раза, больно уж сонная.

Устраивает слётку подобие гнёздышка из толстых одеял, в углу, возле своей царь-койки.

Отбирает у еле шевелящейся Ришки требующую мытья посуду, заливает миски водой, чтоб сами собой отмокли за остаток ночи.

Суёт храброй девчуре в руки лампу, чтобы шла умываться к Толсто брюшке.

Подходит к бугайчику:

–Давай, придержись за меня, и шагай сюда, на тряпку.

Всё получается. Человек сперва совсем и не дышит, чтоб ненароком не охнуть и не зашипеть, но всё не так уж плохо – выдыхает шумно, будто весь нырял, а не только сбитые ноги подлечивал.

–Ты как, сам дойдёшь до койки-то до своей?

Человек морщит лицо, не то от боли, не то от досады.

–Дойду. С-спасибо.

Отстраняется, выпустив орчье костлявое плечо, и идёт аккуратно через кухню, не придерживаясь за мебель.

Завтра как пить дать и ног не поволочёт.

* * *

Старенькая лампа даёт немного света, но Рине хватает.

В коридоре у помывочной прислонён к стене пустой таз из-под травяной воды – Рина надеется, что это средство помогло Сэму, но у неё сейчас точно не хватит сил отнести этот таз на место. Ну и ничего страшного. Не украдут же его здесь за ночь, в самом деле.

Жутко, жалко и немного смешно: кажется, от страфильих когтей бедный Сэм сегодня пострадал гораздо меньше, чем от своей собственной обуви. Надо же как бывает.

Ййра в кухне сперва не видно, царь-койка стоит пустая. Но почти сразу Рина замечает его.

Обернувшись одеялом, Ййр лежит на полу, повернувшись на бок, у самого Савриного «гнезда». Руку положил на спину найдёныша, и оба, кажется, спят.

Рина старается ступать осторожно, чтобы ничем их не потревожить, но когда она отворяет дверь в Ближнюю, одна петля тоненько скрипит.

Савря вскидывает голову, зыркает на Рину тревожно распахнутыми глазами. Ййр, почти не шевелясь, успокаивает Саврю тихим, воркующим распевом.

Уйма дел с рассвета.

Савря вспрыгивает на подставленный низенький табурет, а с него – на перильце, хлопает ошалелыми после сна глазами, когда Ййр поздравляет крылатых с молодым днём обычным воплем «сегодня я вас не убиваю» и велит передать на южный мыс, что отважная дочь Тиу-Стремительной и Ёса гостит живьём у Земли в дому, пока не окрепнут крылья.

Весть донесётся быстро, утешит родительские сердца.

Савря верещит вдобавок, что будет охотиться с Матерью Гиблых.

Хорошо бы ей и не скакать спозаранку, добрать сна в одеяльном гнезде, но в то же время Ййр радуется на её бойкость. Значит, не так уж больно бугайчик Саврю вчера затряхнул, и вдвойне славно, что она показалась и подала голос на рассветном оклике.

Из домового тепла да на стылой веранде, Савря поёживается, распушив перья, заглядывает в лицо – серьёзно и как будто оробев. Что здесь могло её устрашить, лихую слёточку?

–Земля, Земля, ведь правда ты не сердишься на моих родителей?

Ах вон оно что.

И бесполезно объяснять: даже если бы орк не в шутку обозлился на эту пару в двух днях пешего бега отсюда – никакого вреда им не сделается. Не сотрясётся земная твердь под корнями их жилого дерева, и небесные молнии не поразят их дом, и добыча не уйдёт внезапно в чужие угодья. Как будто сам Ййров гнев и немилость для этой Саври всё равно что вершина разных гибельных бедствий.

–А за что сердиться? Тиу и Ёс растят хороших детей. Крепких крылом и сердцем.

Людята пусть отоспятся, а Ййр собирается проведать коз. Заворачивает в тонкий кулёк пару маленьких твёрдых глыбок сахару, раз от ужина ничего не осталось Мине и Мэгз на угощение, прячет кулёк в карман. Лучше сейчас сбегать, а после уже приняться за всякую суетню с постирушками и посудой, простоявшей ночь в раковине под умывальником. Попачканные кровью Кнаберовы тряпки тоже отмокали ночь, натёртые мылом и залитые холодной водой, да и всякого шибко ношенного накопилось за эти дни – более чем втрое против привычного безлюдного житья.

Спроси кто-нибудь, почему лучше пойти к козам сейчас – только плечами бы пожать. Утречко раннее, бодрое, ещё мокрое от росы. В доме сонно. Вчера за всеми трудами так и не навестил Мэгз и Мину – нехорошо…

Недальний путь к козьей изгороди сегодня растянулся по-длиньше: Савря не всё время едет смирно на плечах – частью ковыляет шагом, частью идёт вприскок, смекнувши, что скакать страфили всё-таки ловчее, чем шагать.

* * *

–Мина скромница,– говорит Земля, Мать Гиблых.– Мэгз – шалунья.

Савря только ухает, округлив глаза, когда могучий зверь с белым пятном на боку не по-звериному встаёт на задние ноги, чтоб от души боднуться с Ийром-Землёй.

Савря знает от родителей, что в старые времена, страшно давно, на острове с Ийром вроде жили двое больших людей, а потом – только Ийр и два удивительных зверя с горбоносыми ликами. На всякий случай Савря решает уточнить:

–Это твои прежние люди?

Земля, посмеиваясь, гладит зверей, подносит им угощение.

–Никакие не люди. Их мамка-коза родила.

Савря глядит на зверей со значением: конечно, для такого преображения понадобилось наново родиться; едва ли можно теперь назвать их людьми.

Осторожно протягивает щипанное крыло Мине Скромнице. Та обнюхивает горбатым своим носом Саврины когтистые пальцы.

* * *

Рина потягивается, лёжа в кровати.

Тёплое бездумье отступает мягко, оставляя в памяти тонкую плёночку сна: как будто горькое зеленоватое море пришло к самому Фэйривью, к их с дедушкой особнячку, и дом оказался на маленьком острове; с крыши взлетает молодой Восходящий Ветер, роняет в волну красную черепицу. Дедушка Ибрагим, счастливый, стоит у кромки воды, держит на руках свёрток из розового атласного одеяльца, и свёрток попискивает, словно птенец. Из открытого окошка почему-то выглядывает коза Минька в бирюзовом ошейнике с колокольцем, но во сне Рина ничему не удивляется, как будто так и надо. Ййр затевает с морем ещё один танец – танец горячей прокалённого солнцем песка, ласковый и опасный…

У проснувшейся Рины ноют икры от вчерашней долгой ходьбы, и даже вообразить жутко, как там Сэм себя чувствует. Нужно хотя бы сварить ему кофе. Непочатая пачка хорошего молотого, которую Сэм привёз с собой, так и лежит на кухонной полке, а на днях Рина обнаружила старенький ковш-ибрик на длинной ручке. Сэм говорил, что джезвой следует именовать только посудину из настоящей кованой меди, но за неимением таковой сойдёт и простой ибрик.