Былина железных душ - Вячеслав Ларин Страница 36

– Коню умереть не должно! – возгласил Космач. – Без меня вам не убить Идогурна, змея поганого, значит, решайте, какой из других двух путей выбирать. А коли выберете первый, то я сброшу вас со спины. Но будет плохо, если вы расшибётесь о камни.

– Да, коня потерять мы не можем, – согласился Всесвятлир, – да и времени у нас нет, чтобы идти по долгой дороге, на которой к тому же можно и с голоду помереть.

– Надо идти по срединной дороге, по прямоезжей стезе! – заявил Брисинор.

– Что ж, я согласен! – молвил ему Беленир, а затем обратился к коню богатырскому:

– Но почему ты, добрый Космач, не сможешь вынести первую дорогу и не можешь быстро пробежать по третьей?

– А то и не могу, что очень уж велик путь! – ответил Космач. – Я, конечно, конь богатырский, но никак не конь быстрейший на свете – сила моя не в быстроте, хоть и быстр я очень, но в упорстве, величине и удали, а также в мудрости великой. И хотя я быстрее многих других коней, я не собираюсь загонять себя до смерти.

Путники, выслушав ответ коня и согласившись с ним, отправились пешком по срединной дороге. Космач пошёл рядом с ними, ибо устал, а ворон чернопёрый проводил их прозорливым взглядом. Даже тогда, когда они его уже не видели, когда камень серый, валун указательный, скрылся вдалеке, окутанный сумерками, премудрая птица всё ещё глядела им в спины. Вдруг меж тучами грозными сверкнула стрелою молния, на мгновение озарив всё вокруг яркой лазурью. Послышался раскат громовой. Полил дождь очень сильный, и путники едва могли видеть под ногами дорогу. Вода ведь пребывала, а дорога лежала меж холмов, так что её всю залило. Тогда Беленир решил, что надо взобраться на холм и рассесться пониже его плоской вершины, чтобы их головы трезвые были ниже, чем само взгорье.

– Иначе не избежать нам смерти от копий маланьи, – сказал он. – А если не вступим на холм, тогда вымочим ноги и Волк Серый, Гвиулис огромный застигнет нас врасплох!

Все согласились с решением витязя достославного и взобрались на холм, что располагался справа от тропы. Слева же от тропы начинали простираться яруги, укрытые травою, и с дороги в них потоками бешеными стекала дождевая вода. Но она не могла стечь в них вся, ибо дорога была ограждена от оврагов насыпью вышиною ровно в один локоть. Так что – делать нечего – путники приютились на холме и окольцевали его тонким обручем. Они держали оружие наготове, так как опасались Гвиулиса. Разговаривать они не хотели, потому что все промокли, а костёр развести не могли, да и поблизости, наверное, бродил Серый Волк и они не хотели привлекать его внимание.

– Небось этот волчище, прохвост огромный, шарит где-нибудь неподалёку и выжидает часа, чтобы напасть! – заметил Брисинор, первым начав разговор.

– Сомневаюсь, что даже столь огромные и чудовищные волки бродят в такой дождь, – рассмеялся Всесвятлир. – Он, наверно, спит сейчас в свое конуре и даже носа из неё не высовывает.

И вдруг вдалеке пронёсся оглушительный волчий вой, перебивший даже раскат грома. По этому вою можно было смело судить о том, кто издал его, посему витязи съёжились и крепче сжали в руках своё оружие. Когда вой стих и стало слышно, как падают на землю сырую дождевые капли, Брисинор сказал:

– Мы можем не справиться с волком. Это его земля. Он чудовищен – один вой чего только стоит! – и вдруг вой раздался вновь, оглушив всех своей силою. На этот раз он был ещё громче и страшнее: видать, волк приблизился к путникам в поисках пищи.

– Что же ты предлагаешь? – промолвили Всесвятлир с Белениром в одно горло.

– Надо схорониться в яруге, – воскликнул восторженно Брисинор, мня себя спасителем всех витязей и даже коня, – надо лечь туда, где она уже заполнена водою. Волк туда точно не полезет и подумает, что это всего лишь озерцо! А в другом месте, может статься, отыщет он нас, ведь у таких волков острый нюх.

– Но как мы будем дышать? – спросил Всесвятлир.

– Соломинками! – придумал тотчас Беленир.

Всё было решено, и молодцы нарвали стебли трав, кое-как пригодных вместо соломинок. Они спустились вниз с холма и вышли на прежнюю дорогу. Перейдя бурлящий поток грязной воды, они оказались на самом краю оврага, огражденного от дороги невысокой насыпью. Вода всё время преодолевала её и текла вниз – в яр глубокий, потому все склоны этого яра были размыты. Беленир, а вслед за ним и все остальные перешагнули насыпь и тотчас, не успев опомниться, покатились вниз по мокрым склонам. Даже конь не устоял и, поскользнувшись, ухнул в яругу. На ноги все поднялись лишь тогда, когда уже оказались по пояс в озерце, что покоилось в том крутояре.

– Ныряем? – подшутил Всесвятлир и, вставив прутик в рот, погрузился в воду. Вслед за ним погрузились и все остальные, включая коня, который мудрено каким образом смог засунуть прутик в рот, а потом ещё и залечь, словно какая-то рыба, на дно того болотца.

Лёжа в воде, которая была даже немного тёплой, и дыша через стебли, путники слышали, как вновь, в третий раз, взвыл неистово Серый Волк. На этот раз он подошёл ближе, чем в прошлый раз. И даже вода заколыхалась и задрожала в той луже, где они лежали. Все подивились этому и, скрепив сердца, залегли поглубже. Но вскоре витязи услышали топот огромных лап и дрожь, идущую по земле. Волк приблизился прямо к озерку и стал нюхать вокруг себя, засасывая воздух своим огромным носом. Но был дождь, и всякий запах тотчас улетал от зверя то вниз, то вверх, а иногда даже вправо и влево, потому он ничего не смог понять. Путники не видели волка из-под воды: водица была грязной, и они не смели не то что распахнуть сомкнутые вежды, но и открыть рта. Но и волк их не видел. Он и подумать не мог, что там мог быть кто-то.

Однако волк долго стоял близ озерца и тщательно внюхивался: улавливал каждый запах. Скоро он, наконец, учуял дух коня и наших витязей. Но учуял он его на холме, где они были прежде и потому тотчас понёсся на взгорье да так быстро, что вмиг оказался там. Увидев, что там никого нет, оборотень проклятый перепрыгнул с того холма сразу в яр и приземлился прямо около лужицы-болотца, где прятались путники. От такого прыжка даже земля сырая содрогнулась и вода заколебалась, а воины испугались так, что у них аж сердца вздёрнулись. Конь ретивый же от ярости чуть не шевельнул хвостом и не потряс гривою. Как никак он был боевой конь и уже хотел ринутся в битву. Но он успокоился и не выдал путников.

Тем временем дождь уже кончился, и последние капли крупенистые с тяжестью пали на взмокшую почву. Тучи разошлись и средь серых облаков появились прорехи, полные голубевшего неба. С востока подул слабый ветерок, и серая шерсть волка чудовищного заколыхалась, что ковыль в степи. Оборотень тому оченно обрадовался и присел подле того озерца – лужи великой, решив испить из неё воды, несмотря на то что она была грязной. Но стоило ему только пустить язык в воду, как он вдруг учуял непонятный привкус. «Грязь, наверно», – подумал Гвиулис. Но вскоре он уже различил привкус людей и коня богатырского, которые засели в луже. А лужа, она-то была глубокой, примерно пять локтей глубиною, посему там схоронился даже конь.