Былина железных душ - Вячеслав Ларин Страница 37

Вдруг Серый Волк зарычал яростно. Путники, услыхав его страшный рык, поняли, что их ожидает либо смерть, либо снятая с оборотня добротная серая шкура. Тотчас прямо под водой Всесвятлир обнажил меч, а Беленир засапожник. Вдвоём они выскочили из лужи, чая сразить волчище, и нанесли ему несколько ударов. Вслед за ними выпрыгнул Брисинор и сразу же метнул в Гвиулиса свой топор, но волк оказался очень ловким и увернулся от него. Тогда из лужи выпрыгнул конь богатырский и стал разить зверя лесного своим копытом. И так сильно и быстро бил волка конь, что серый ощетинил холку высокую и стал отступать, кое-как отбиваясь ударами лап. Не помогло Гвиулису и то, что он был больше Космача и сильнее, ибо так стремительны и быстры были удары скакуна, что хищник только и успевал защищаться.

Но се! – зверь ударил коня лапою и вмиг повалил наземь. Тогда все трое включились в битву и стали отгонять волка назад. Да только случилась беда: Гвиулис схватил в пасть Брисинора, у которого не было топора, и выбил из его руки короткий меч. Он непременно разодрал бы его, а коли и не разодрал, то сомкнул бы на нём челюсти мёртвою хваткою. Беленир и Всесвятлир уже собирались идти другу на выручку, как вдруг откуда ни возьмись прилетела стрела калёная и впилась волку в нижнюю челюсть, высвободив Брисинора. Витязь с громыханьем и стоном свалился вниз. Вслед за первой стрелой появилась и вторая. Она угодила Серому Волку прямо в переднюю лапу. Гвиулис обернулся и отошёл от витязей, боясь, что в него вопьётся и третья стрела. Все застыли: и путники, и волчище – никто не знал, с кем предстоит столкнуться. И даже конь не ведал, на чьей стороне этот лучник. Пока же волк не приближался к удальцам, а те к нему, никто не стрелял. Но когда через некоторое время Гвиулис чуть-чуть приблизился, в его шкуру, просвистев в воздухе, вошла третья стрела. Волк отчаянно взвыл, а путники подивились: «Кто бы это мог так умело и точно палить?»

Но вскоре зоркий Беленир увидел на горизонте чёрные очертания какого-то человека – кто это был, нельзя было понять, но шёл он с запада, минуя холмы и взгорья. А шагал он статно и уверенно, будто никого не боясь, потому даже оборотень его испугался. Но затем волк страшно взвыл и, оставив в покое путников, рванул прямо к стрелку. Одни только пятки засверкали.

Беленир и Всесвятлир подошли к Брисинору и осмотрели его раны. Раны были не серьёзными, потому Беленир сел на коня и, взяв у друга меч, поскакал за серохвостым, оставив с раненым витязем Всесвятлира. К слову, тот был этим крайне недоволен. И вот Беленир верхом на коне богатырском наперевес с крепким мечом помчался стрелку на помощь. Копыта доброго скакуна были быстрее волчьих лап, потому вскоре расстояние между Белениром и зверем уменьшилось. Ведь Космач был неимоверно быстр: одним прыжком он перепрыгивал целые яруги и лощины и в два прыжка перескакивал с холма на холм – одни только вмятины на высях оставлял. Беленир уже почти нагнал Гвиулиса и в тот миг увидел, что лучник, помогавший им, был берегином. На вид он был молод, и его подбородок покрывала светлая борода. Волосы его спускались аж по самые плечи и были растрёпаны и кустисты. Лук меткого стрелка был нацелен зверю мохнатому прямо в морду. И прежде, чем Беленир нагнал волчище, лучник выстрелил. Оборотень увернулся. Стрела угодила прямо в Беленира, в плечо могучее. Удалец пал с коня и стукнулся головою о камень. Всё в его мозгу помутилось, и его очи светлые облекла кромешная тьма. Между тем конь нагнал волка и, ударив того копытом по серой голове, повалил наземь.

Вскоре Беленир очнулся. Но когда он открыл глаза, то увидел, что небо уже темно, и на нём блещут огоньками высокие звёзды. Он сел и удивился, что почти невредим: видно, стрела не пробила его бронь, пусть плечо и сильно болело. Подле Беленира уже потрескивал костерок, бросая в прохладный воздух искры, и пламень того костра хорошо грел продрогшие кости. Затем витязь заметил, что лежит без доспехов, в чистой рубахе из белейшего сукна да ещё и с узорным воротником, вышитым золотою нитью, и что на ногах у него штаны широкие, новые, которые были гораздо лучше, нежели его старые штаны. Вскоре Беленир также увидел, что находится на склоне холма, а подле костра спит Брисинор. Окликнуть кого-нибудь витязь побоялся, а разбудить раненого не посмел, ибо кто знает, с каким трудом он заснул. Когда очи Беленира привыкли к темноте, он увидел вдалеке, на одном из холмов, чёрные очертания двух людей, которые вели связанного зверя, затем он разглядел позади и коня богатырского. «Кто же тот лучник?» – подумал воин хоробрый и отвернулся к костру жаркому, желая подождать Всесвятлира, того стрелка и коня.

И вдруг откуда ни возьмись за пламенем сверкнули блеском золотым щели мудрых очей, а затем разнеслось зычно: «Кар!». После сидящий за огнём и вовсе повёл разговор:

– Здравствуй, Беленир! Я Ведан Провозвещающий или, как рекут меня иные, Ворон Мудрый Клюв. Видел я, как горы поднялись из земли, как затем камни пали с них ниц, а после явились из-под земли ужасные твари, змии поганые, крылатые. Видел я и как небеса вокруг земли заклубились и облекли её семью слоями, видел, как до того огонь царил повсюду – всё я видел, ибо я Ведан Провозвещающий.

– Но зачем ты явился вновь? – спросил Беленир, не понимая, зачем прилетел сюда каркун, которого они недавно встретили на дорожном камне.

– А для того-то вот я и явился, чтобы крылья свои чёрные у костра просушить, – каркнул важно ворон. – Неужели ты думал я буду летать с мокрыми крилями? Я тут летаю потому, что мне вздумалось тут полетать, а сел здесь потому, что захотелось мне сесть и мудрости это моей не перечит, а я делаю всё, что не перечит ей.

– Хватит мне лить в голову квасу недоговорок, – воскликнул Беленир. – Хватит мять один и тот же мякиш! Скажи уж правду, зачем ты сюда явился?

– Правда так сложна и долга, что твои уши отсохнут, – рёк ворон премудрый, – если ты захочешь услышать её всю. Ведь мне тогда придётся начать рассказ с самых древних времён, тогда я буду говорить до тех пор, пока костёр этот не погаснет, а этот холм не сравняется с землею, а горы не низвергнут все оставшиеся на них камни вниз, а на месте равнин прежних не вздымутся кручи!

– Тогда скажи не всю правду, а лишь ответь, почему ты здесь! – сказал в нетерпении Беленир. – И не надо издеваться надо мною.

– Я и не издеваюсь, ежели б я издевался, то говорил бы с тобой до седых волос, но это перечит моей мудрости! – каркнул ещё более важно ворон и встряхнул крыльями чернопёрыми так, что на них заиграли отблески от жаркого огня. – Я здесь потому, что темень заклубилась над вашими головами. Сбираются тучи, и тучи не грозовые, но тучи иные, которые готовы разразиться над вами смертью. Ибо Дед-Пасечник не одолел Кощевита, побудившего Идогурна напасть на твою родину.

– Неужели погиб славный медовар? – ужаснулся Беленир и замолчал.

– Нет, не погиб! – прокаркал надменно вран чернопёрый, вновь встряхивая своими крыльями, показывая тем самым, что он здесь главный рассказчик. – Разняли их, и бежал Кощевит. Подоспели берегины и прогнали поганого прочь и выручили Деда-Пасечника. Хотя, впрочем, неясно было, кто победит – али дед али же его супротивник, также неясно, как туман моих речей да как мгла моих словес. Посему я усомнился в силе Кощевита. Думаю, он теперь опасается пчёльника седого.