Не искавшие приключений - Екатерина Круглова Страница 37

— Не бойся, братик, я здесь… — ласково улыбнулась Гортензия.

— А должна быть в кухне и готовить мне чай, — бросила госпожа Шуэтт.

— Но…

— Три сахара, без молока! — я даже не смогла разобрать, кто клацнул на это раз: филин — клювом, или его хозяйка — зубами.

Зи насупилась, но отправилась выполнять приказ.

— Вы не понимаете! — едва тугая повязка была наложена, мальчик попытался встать. — Я не хочу, чтобы из-за меня страдал кто-то из них! Это нехорошо… не надо, пусть он уйдет. Кыш!

Мило махнул на Злыдня рукой. Я замерла на месте. По идее, мы уже должны были слышать звук рвущейся в клочья рубашки.

Ничего не произошло. Филин смерил мальчика строгим взглядом и принялся чистить перья.

— Юноша, если не знаешь, в чем суть и смысл жизни фамилиаров, закрой рот, не то наглотаешься мази, — госпожа Габриэла принялась обрабатывать раны на лице мальчика. Или она сменила гнев на милость, или я ничего не смыслю в людях.

В дверях появилась Гортензия с чашкой.

— Наконец-то! В другой город ходили? А вы не стойте, как мебель — несите лампу, бумагу и карандаш: напишу, какие лекарства купить, — это уже относилось ко мне.

При слове "карандаш" филин с интересом повернул голову. Госпожа Габриэла выдернула из прически перо и отдала Злыдню. Фамилиар взял его в лапу и принялся с наслаждением грызть: ни дать. ни взять — школьник за решением трудной задачи.

Почерк — вопреки бородатым шуточкам — был у целительницы твердый и разборчивый. Мы слушали ее наставления, запоминали и обе подскочили от неожиданности, когда госпожа Габриэла вдруг рявкнула:

— Куда тянешь руки, паршивец?!

— Не беспокойтесь, тетенька, я знаю, что птиц не гладят, — вежливо отозвался Ёршик. Мы и не заметил, когда он успел слезть с кровати и добраться до кресла.

— Ты ж такая моя сова, — с нежностью сказал Ёршик Злыдню.

Гортензия охнула. Я просто зажмурилась. Подождав пару мгновений открыла глаза, и обнаружила, что мальчик чешет филину клюв. Злыдень довольно пискнул.

— Интере-е-есно, — задумчиво протянула целительница.

— У кого пушистые лапочки? У совы! Дашь мне лапочку?

Это уже вообще никуда не вписывалось. Ужас окрестных крыш протянул лапу с когтями длиной в половину моего пальца и аккуратно пожал ладонь мальчика.

— Очень интересно, — повторила целительница. — Юноша, тебе когда будет двенадцать?

— Двенадцать чего?.. — рассеянно отозвался мальчик.

— Попридуривайся мне еще!

Ёршик поднял голову. От счастья на его лице не осталось следа:

— Ну, допустим, через десять месяцев. И кого это касается? — ответил он с вызовом. Госпожа Габриэла порылась в карманах пальто, достала визитку и быстро чиркнула пару строк на обороте:

— Держи. Когда пойдешь регистрировать тип способности, покажешь вот это. Тебя направят учиться.

Он скривился, не глядя скомкал карточку и бросил ее на ковер.

— Простите, тетенька, у нас нет лишних денег! Ой-й… — на этом его гордый пафос закончился, потому что целительница крутанула Ёршику левое ухо — кажется, единственную часть, которая не была в повязках и мази.

— А у меня нет лишних визиток, паршивец! — вопреки заявлению, другая визитка нашлась. Ее получила Гортензия вместе с сердитым:

— Это — рекомендация, олухи! Примут — платить не придется.

Расплачиваясь, я поняла, что ошиблась в расчетах и сильно: визит целительницы почти не подкосил наш бюджет. Может быть, это Злыдень сделал нам скидку? По крайней мере, расставаться с мальчиком он не желал, и сердито шипел, когда хозяйка вынесла его из квартиры.

Входная дверь закрылась, но через несколько секунд в нее решительно постучали.

— Сова вернулась? — воскликнул Ёршик. — Хоть бы она вернулась!

Возвращаться целительнице было, вроде бы, не за чем, но от такой эксцентричной особы можно было ожидать чего угодно.

За дверью я обнаружила не целительницу, а инспектора Тервюрена и констебля Янсона.

* * *

Мысленно я от души поддержала Ёршика: уж лучше бы снова явился филин. В конце концов, обои в прихожей мне никогда не нравились. Вслух не сказала ничего, только вежливым жестом пригласила полицейских войти и указала в сторону комнаты Зи.

Как будто у меня был выбор.

— Хотите чаю? — все-таки я не удержалась — когда незваные гости скрылись за дверью. Интонациями предложение больше напоминало: "Показать, где выход?".

— Нет, спасибо, — отозвался инспектор. Ларс предсказуемо промолчал.

— Осмотрите одежду и обувь, — приказал Тервюрен констеблю. Я поспешила в комнату. Какое там делегирование, о чем вы?!

Инспектор расположился в кресле, спиной к окну. Бедняжка Гортензия стояла перед Тервреном, как нашкодившая ученица — перед строгим директором. Она оказалась на свету, он — в тени, и это делало ситуацию еще хуже. Ёршик лежал на кровати и благоразумно помалкивал, Ларс разбирал его вещи.

— Вы мне солгали, барышня Горшковиц, — сухо, не повышая голос, сказал детектив. Прежде чем Зи отыскала хоть слово для оправдания, Тервюрен строго воздел палец. Зи прикусила язык. Я почему-то — тоже. Не дай боги работать в школе под началом такого директора!

— При этом также лгали самой себе, так что ваше удивление естественно. Но в глубине души вы отдаете себе отчет: безопаснее всего брату именно здесь, ведь это вы заменяете ему мать.

— Мамашу не трогайте! — подскочил на кровати Ёршик, но притих под суровым взгядом констебля Янсона.

— Оставьте нас, барышни. Констебль задаст вам несколько вопросов, а я переговорю с юношей наедине.

За спиной инспектора Ёршик беззвучно, одними губами возопил что-то вроде "Не бросай меня, сестрица!!!"

— Молодой человек, не втягивайте сестру еще глубже. Учитесь отвечать за свои поступки, — инспектор даже не оторвал глаз от блокнота. Пришлось признать: он меня впечатлял. Окажись я на месте дамы Карнеолы Миллер… Хотя, о чем я. Мне до нее, как до неба.

* * *

Осталось утешиться разговором с упрощенной версией инспектора: оказавшись подальше от суровых глаз босса, Ларс охотно принял от нас и чашку чая, и бутерброд с сыром.

М-да. Не совсем так я представляла наше общение вдали от мест правонарушений. И уж точно не в кухне, рядом с не чищеной от золы плитой, хотя нашего гостя, похоже, это нисколько не беспокоило.

Прожевав бутерброд, Ларс строго поднял палец: "Работа — прежде всего!" и достал свой блокнот. Пришлось закусить губу, чтобы не обидеть его усмешкой: подражать боссу — нормально, если ты бесконечно его уважаешь. А инспектор Тервюрен заслуживал уважения. Вот только новых вопросов констебль так и не задал, все уже было сказано много раз.