Молоко без коровы. Как устроена Россия  - Денис Терентьев Страница 12

В России ни один из этих этапов не был доведен до ума по причинам, которые мы подробно рассмотрим в последующих главах.

Нефтегазовая рента – вероятно, основное препятствие, помешавшее Советскому Союзу пойти по китайскому пути. Нефти и газа у нас оказалось слишком много. Группе интересов, получившей ренту в свое распоряжение, не обязательно заботиться всерьез об экономическом развитии. На доходы от энергоносителей она может выстроить «властную вертикаль» и поддерживать ее стабильность при помощи популизма. К тому же реформы обычно приносят результат в отдаленной перспективе, а их ход болезненно воспринимается большинством населения. Зачем это нужно режиму, который хочет просто получать и перераспределять ренту как можно дольше? Вот у китайского правителя Дэн Сяопина ренты не было, и ему пришлось начать экономические реформы, которые вывели Китай в число мировых лидеров. Профессор Осипов напоминает, что на это ушло едва ли не полвека: «Сейчас США критикуют Китай за то, что государство искусственно поддерживает низкий курс юаня. Но это обеспечивает конкурентоспособность китайских товаров на мировом рынке. В Китае все решения направлены именно на это».

Означает ли это, что России нужно немедленно отказаться от централизации, передав средства и полномочия регионам? Директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич, ведущий эксперт по российским регионам, считает, что в этом случае в регионах будут образовываться своего рода ханства или княжества, в которых начнется «война всех против всех» за власть и ресурсы. К тому же надо понимать, что 60 % федерального бюджета создают всего 4 субъекта: «нефтяной» Ханты-Мансийский автономный округ (28 %), «газовый» Ямало-Ненецкий (10 %), Москва (17 %) и Петербург (5 %). Если просто перераспределить налоги вниз, то богатые станут богаче, бедные – беднее. И это только полбеды.

По словам Зубаревич, сегодня на низовом уровне находятся муниципалитеты, которые получают 15 % от налога на доходы физлиц, налог на землю и малое предпринимательство. Это слезы – ни денег, ни полномочий. Субъект РФ получает весь налог на прибыль минус три процентных пункта, которые идут в федеральный бюджет. Туда же – основная часть налогов на физлиц. Плюс налог на имущество юридических лиц, включая заводы, порты, электростанции. Это хоть что-то, но на эти деньги нужно содержать всю социалку, школы, больницы. И молча завидовать федеральному бюджету, в котором исчезают налог на добычу полезных ископаемых, НДС, акцизы на бензин, алкоголь и табак, таможенные пошлины, часть налогов на доходы физлиц и прибыль организаций. С этой золотой горы Москва раздает регионам дотации, субсидии и субвенции. Главных критериев, говорят, два: геополитические интересы державы и умение губернатора договариваться. Абсурд в том, что быть «регионом-двоечником» выгодно.

Как говорит Зубаревич, население России – многократный чемпион мира по выживанию в любых условиях, только развитию человеческого потенциала это не способствует: «В кризис не стоит ожидать изменений в отношениях центра и регионов. Изменения будут происходить иначе и медленно. Адрес изменений – крупнейшие города с более образованным и имеющим более высокие доходы населением. Именно в них формируется социальный слой, более свободный и независимый от государства, шире мыслящий, желающий жить по правилам, а не по понятиям. Именно в них быстрее растет недовольство нынешними российскими институтами, которые делают развитие крупных городов заложником плохих правил игры».

«Плохие правила» – это когда чиновнику нет особого смысла создавать условия для бизнеса, который платит в бюджет налоги. Но в реальности все еще круче: он порой заинтересован задавить предпринимателя, который развился и без его помощи. Не удивляйтесь: поведение госслужащего в рамках системы опять-таки глубоко логично и предсказуемо.

Столица Карелии Петрозаводск ни на что не претендует и, кажется, хочет, чтобы ее просто оставили в покое. Здесь не увидишь колоссальных размеров оперного театра или 20-метрового царя Петра, которыми областные центры демонстрируют свои амбиции принимать универсиады, международные выставки и быть главными распределителями федеральных дотаций на регион. Вокруг Петрозаводска – покрытая лесами и быстрыми речками приграничная республика, где добывается половина таблицы Менделеева, но нет крупных запасов нефти и газа. А значит, и интерес Москвы к Карелии не слишком велик.

Главная улица Ленина сползает от железнодорожного вокзала к Онежскому озеру, где покой и простор, а по набережной с современными скульптурами бродят туристы в ожидании «метеора» в Кижи. За исключением пары 15-этажных отелей, в городе нет ни одного небоскреба, а улицы расходятся правильными квадратами среди послевоенной застройки. От карельского деревянного зодчества мало что уцелело: в войну Петрозаводск и сдавали финнам, и возвращали с упорными боями. В сухом остатке получается чистый губернский город без суеты, мертвых пробок и «мерседесов» с открытым верхом, где приезжему трудно занять себя дольше двух дней, если он не рыбак, алкоголик или журналист.

Как репортер я приезжал в Петрозаводск раз десять и более интересного города на Северо-Западе не знаю. Все 2000-е здесь бурлила захватывающая политическая жизнь. «Глава Карелии Сергей Катанандов встретился с детьми» – настраивает на благостный тон одна газета. «Go home в Карловы Вары» – другой рупор развивает популярный слух, будто у высших карельских чиновников есть гостиницы в чешских горах с их портретами на входе. Доходило до того, что глава республики распустил Петросовет (местный парламент), но граждане ответили в 2009 г. протестным голосованием против кандидата от «Единой России». Однако демократия, пусть и в выхолощенном виде не повлияла на экономику.

Чуть более ста лет назад Великое княжество Финляндское и Олонецкая губерния (в нее входила большая часть нынешней Республики Карелия) входили в одну империю. Нельзя сказать, что население губернии являлось сплошь финно-угорским: в Петрозаводском уезде на карел, вепсов и финнов приходилось треть населения, в Лодейнопольском – половина,

в Олонецком – три четверти. Но регион походил на Финляндию культурно и экономически, разрыва в уровне доходов в Петрозаводске и, например, Савонлинне не прослеживалось. Сегодня это два разных мира и не похоже, чтобы отставшие брали пример с передовых.

Карельские показатели по онкологии аж на 15 % превышают общероссийские. Однако известны случаи, когда пациенту с диагнозом, при котором каждый час на счету, назначали МРТ через полгода. Уполномоченный по правам человека в Карелии Александр Шарапов признал, что в 27 поселках люди не могут купить какие-либо лекарства. А пациенты Сортавальской ЦРБ попросили помочь с ремонтом томографа президента Путина – больше, видать, некого.

Если бы вы карельским чиновникам доверили управлять больницей финской Савонлинны, они бы ее наверняка «оптимизировали». А что: народу в муниципалитете всего 35 тыс. человек, половина коек пустует. Зато здание в роскошном месте – на полуострове в городской черте, вокруг чистейшее озеро, за ним поросшие соснами горы. Но на поверку койки пусты, потому что люди не запускают болезни, а лечатся в той же больнице амбулаторно. Даже среди онкобольных 80 % не ложатся в стационар и ходят подчас на работу (финны не пишут в больничных диагноз). В итоге крошечное онкологическое отделение пропускает 150 больных в месяц.