Шесть масок Владимира Путина - Клиффорд Гэдди Страница 44

Путин, с его скромным происхождением, был «дважды», если не «трижды чужаком» в кооперативе «Озеро» и среди советской номенклатуры (тех, кто занимал управленческие позиции в государстве) [266]. Его семья также не относилась к интеллигенции. Путин не был частью Коммунистической партии Советского Союза (КПСС) [267]. Во многих отношениях он оставался чужаком даже в КГБ. Он не был «золотым мальчиком», как его ровесник Сергей Иванов, ставший при Путине министром обороны и заместителем премьер-министра, а позже занявший пост главы президентской администрации. Иванов получил удачные ранние назначения в Хельсинки и Лондон, переходил из академии в академию и быстро поднимался по карьерной лестнице [268]. Владимир Путин же не достигал верхних эшелонов в этой организации до 1998 года, когда его внезапно назначили главой Федеральной службы безопасности. Даже во время горбачевской перестройки Путин был чужаком. В то время как Горбачев стал руководителем СССР, Путин получил назначение в Дрезден. Первого избрали Генеральным секретарем ЦК КПСС в мае 1985 года, а Владимир Путин уехал в Восточную Германию в августе того же года. Он оставался там до падения Берлинской стены и в 1990 году вернулся в Ленинград. После пребывания в должности помощника мэра Санкт-Петербурга его перевели в 1996 году в Москву – снова как чужака. Как мы рассмотрим позже, Путин был оперативным сотрудником, выполнявшим задание по сбору информации, чтобы помочь Кремлю править непослушными олигархами.

Путинское восприятие самого себя и своей «ленинградской когорты» как аутсайдеров сужает круг лиц со сходным жизненным опытом. Все русские, в силу особенностей бурной истории страны, – «выжившие» или даже «специалисты по выживанию». Многие русские происходят из семей с глубокими историческими корнями, хотя далеко не все из них ищут своих протагонистов в глубинах русской истории, как делает это господин Путин. Многие русские политики хотя бы номинально определяют себя как государственников – тех, кто намерен восстановить сильное русское государство и эффективную систему управления. И гораздо меньшее количество граждан России и еще меньшее – политиков, являвшихся аутсайдерами по отношению к системе, смогли выйти на политическую сцену и взять на себя ответственность. На самом же деле член организации, в реальности являющийся в ней чужаком, может иметь гораздо более тесные связи с другими участниками, чем человек, не имеющий к ней отношения совсем.

В интервью русского политолога Лилии Шевцовой, которая дала его вскоре после его назначения на пост премьер-министра в 1999 году, она описала Путина как «чужака, прежде служившего в Санкт-Петербурге… У него не было времени наработать личные связи и создать сеть союзников в бюрократической среде силовых ведомств, что необходимо для установления жесткого контроля». Шевцова, как и многие другие, предупреждала в 1999 году, что не стоит, основываясь на его предшествовавшем коротком пребывании на посту директора ФСБ, видеть в Путине «какого-то супермена». В итоге они приходили к выводу, что, как и в случае с назначением Петра Столыпина на такую же должность веком ранее, «он [Путин] будет сильно ограничен в том, что он сможет сделать» [269].

Лучшее описание братства, с которым можно идентифицировать Путина, будет таким: группа сторонних наблюдателей, которые следят за тем, что делают люди, включенные в систему, и критикуют их (вероятно, возмущаясь при этом их высокомерностью и некомпетентностью). Большинство из входящих в его «внутренний круг» в той или иной мере можно отнести к аутсайдерам. В частности, связь Путина с так называемыми «силовиками» – членами КГБ/ФСБ и других силовых министерств, вроде Министерства обороны или МВД, с которыми его, как правило, ассоциируют, далеко не так однозначна. Это – не его «братство». За исключением того короткого периода, когда Путин в качестве политического назначенца возглавлял ФСБ, он никогда не служил в центральном аппарате ни одной из этих организаций, а во время своей службы в КГБ так и не дослужился до высокого звания. Должности он занимал всегда где-нибудь на периферии – в Ленинграде и Дрездене.

Путин был одним из поколения рекрутов, когорты чужаков, призванных в КГБ его главой Юрием Андроповым в 70-е. Андропов и сам пришел в КГБ со стороны. Его предыдущая карьера была связана с КПСС, а не с органами государственной безопасности. Долгое время он занимал должность первого секретаря комитета комсомола Карелии. Андропов также был советским послом в Венгрии во время печально известного восстания 1956 года (опыт, в некотором роде схожий с тем, что получил Владимир Путин, находясь в Дрездене во время падения Германской Демократической Республики) [270]. По возвращении в Москву Андропов отвечал за связи с коммунистическими партиями социалистических стран. Он также стал главой международного отдела Секретариата ЦК КПСС. В 1967 году, почти перед началом восстания в другой стране коммунистического блока – Чехословакии, его назначили главой КГБ. Эту должность он занимал с 1967 по 1982 год. За время руководства КГБ его собственный опыт наблюдений за подобными выступлениями (позже последовали восстания в Афганистане и Польше в 1979–1981 годах) оказал влияние на то, как Андропов управлял своей организацией. В конце 60-х его тесно связывали с попытками КГБ уничтожить политических диссидентов и созданием печально известной сети психиатрических больниц, в которые известных диссидентов помещали «для лечения» [271].